мука остались. Она давно свыклась с тем, что глубокая метка, безобразно рассекавшая её щеку от брови до конца щеки, вызывает шумную реакцию у незнакомых людей. Она понимала, что не в силах вернуть тот день, когда вертлявая молодая куртизанка накинулась на неё в борделе и парочкой быстрых ударов кинжала навсегда изуродовала симпатичное лицо. Она визжала, что это она напустила порчу, когда старалась уложить её в постель, и освободиться от порчи, по словам ясновидящей, можно, лишь пролив её кровь, а иначе проклятие передастся и ей. Тот миг изменил всю её жизнь. С того дня на ней осталось клеймо порченной девицы. Она буквально задыхалась от ужасных сплетен, которые лишали её возможности честно трудиться и усугубляли травму души. То происшествие значимо повлияло на решение Клары самой зарабатывать на жизнь. Так она очутилась у мадам Люсиль. Куртизанка… Берта помнила те годы, когда это позорное слово постоянно ассоциировалось у неё с обликом распутной, отверженной и дурно пахнущей особы, которую забывают в то самое мгновение, когда удовлетворена мужская похоть. Клара совершенно переменила это.
Призренная специальность не помешала ей жить достойно и пользоваться уважением всех окружающих. Жизнь Берты в корне поменялась лишь счастливой встрече с Уитос. С помощью капитанши, которая однажды поверила в неё, она снова обрела самоуважение и освободилась от грязи, которая затягивала её всё глубже. Судно «Винтер» стало новым домом Берты, а все матросы, принявшие её, стали друзьями. Смерть любого из них была для неё утратой настолько же горькой, как и гибель этого великого корабля. При этом Берта прекрасно понимала, что её боль, несмотря на остроту, не сравненится с муками капитанши Уитос, и мыслями, что она обязана была спасти «Винтер» при любом раскладе событий. Когда Берта узнала об аресте капитанши и её первой помощницы Дуганис, то не на миг не сомневалась в том, что любой ценой спасёт Уитос и разделит её судьбу. С тех пор миновали годы, но она ни разу не пожалела об этом.
Монашки между тем продолжали её внимательно изучать. Берта удовлетворённо отметила, что лицо старшей из них ни в какой степени не выказывает ощущение отвращения.
И тут монахиня переспросила:
– Дар? – Она приоткрыла крышку ящика, щупая находившиеся внутри вещи. – Очень хорошие, но я не уверена…
У Берты усилилась тревога, когда позади из коридора послышался мягкий, хорошо поставленный голос:
– Чем могу быть вам полезна, госпожа?
В голосе третьей монашки ощущались нотки власти, не оставлявшие никаких сомнении относительно её положения в монастыре. Берта намерилась уже ответить, но вторая монашка опередила её.
– Эта женщина заявляет, что принесла постельные принадлежности в качестве дара, но она либо не знает, либо не хочет сообщить, кто является человек, пожертвовавшим нам.
Главная монахиня посмотрела на ящик, который Берта едва удерживала на весу, а потом на такой же в руках у Портерия и задала вопрос:
– В обоих ящиках постельное бельё?
Берта повела плечами:
– Так сказал человек, который заплатил