которые сдавал Лун. Может быть, ему даже удастся это сделать и «войти в поток», присоединиться к великому миру придворных и чиновников, что не удалось самому учителю, ведь он теперь здесь, в Сэчэне, не так ли?
Или был здесь еще две недели назад.
Этот отъезд был причиной гнева и отчаяния мальчика, с того дня, когда он простился с учителем и смотрел, как он уезжает из Шэнду на черном ослике с белыми копытами по пыльной дороге в большой мир.
Мальчика звали Жэнь Дайянь. Большую часть жизни его называли Малыш Дай, и он старался заставить людей перестать его так называть. Его брат отказался со смехом. Старшие братья всегда такие – так Дайянь понимал положение вещей.
На этой неделе начались дожди, слишком поздно, хотя, если они продолжатся, может появиться слабая надежда на весну, для тех, кто переживет надвигающуюся зиму.
В деревнях новорожденных девочек топили сразу после рождения, об этом говорили шепотом. Это называлось «искупать младенца». Это было запрещено законом (так было не всегда, как рассказал им учитель Туань), но это случалось и служило одним из самых верных признаков того, что их ожидает.
Отец Дайяня говорил ему, что когда новорожденных мальчиков тоже бросают в реку, всем понятно, что дела совсем плохи. И в самом плохом случае, сказал он, во времена, когда нет никакой другой еды… Он развел руками и не договорил.
Дайянь считал, что он понял, о чем говорил отец, но не задавал вопросов. Ему не нравилось думать об этом.
Окутанный туманом и мглой у земли, прохладным и влажным воздухом раннего утра, ветерком с востока, мальчик рубил, выполнял повороты и выпады в бамбуковой роще. Он представлял себе, как его удары обрушиваются на брата, потом на варваров из племени кыслыков, с их бритыми макушками, окаймленными длинными, распущенными волосами, во время войны на севере.
По его мнению, гнев влиял на его мастерство владения мечом, он делал движения более быстрыми, но менее точными.
В большинстве случаев ты в чем-то выигрывал, но что-то терял. Выигрыш в скорости и потеря в контроле – к такой разнице следовало приспособиться. «С луком все иначе», – решил он. Тут точность важнее всего, но быстрота также имеет значение для лучника в столкновении с многочисленными врагами. Он великолепно стрелял из лука, но меч был гораздо более почитаемым оружием в Катае в те времена (уже минувшие), когда искусство воина пользовалось уважением. Такие варвары, как кыслыки и сяолюй, убивали стрелами, сидя на конях, и стремительно уносились прочь, как трусы, каковыми и являлись.
Брат не знал, что у него есть лук, иначе он бы отнял его и забрал себе на правах старшего сына. А потом, почти наверняка, сломал или загубил бы его, потому что за луками нужно ухаживать, а Жэнь Цу был не из тех, кто способен ухаживать.
Лук Дайяню подарил учитель.
Туань Лун сделал ему этот подарок однажды летним вечером, чуть больше года назад, наедине, после уроков, достав из куска некрашеной пеньковой ткани.
Он также вручил Дайяню