Джекс. За нами обеими!
Пальцы у меня на руках и ногах занемели от холода, легкие пылали и просили воздуха, сердце стучало из последних сил, но я продолжала неподвижно лежать в воде и, тараща глаза, вглядывалась в темноту под собой.
Рядом со мной неподвижно зависла в воде моя сестра.
Две мертвые девочки, две юные утопленницы.
Мы были одни, и мы были вместе.
Глава 1
14 июня 2019 г.
– Как дела в школе, Деклан?
Деклан склонился над рисунком, над которым он трудился уже минут двадцать. Меня он словно не слышал.
На сегодня он был моим последним пациентом. До него я встречалась с четырнадцатилетней девочкой с посттравматическим стрессовым расстройством и почти час слушала ее рассказ (со всеми отвратительными подробностями) о пережитом ею насилии. Обычно я старалась оставить ее напоследок, так как после сеанса, в течение которого я в меру сил пыталась помочь ей проанализировать полученную травму («Назвать – значит укротить!»), я уже ни на что не годилась: меня буквально выворачивало наизнанку, голова раскалывалась, а перед глазами плавал какой-то туман. Эта неделя, однако, вышла на редкость насыщенной – слишком много детей, слишком мало времени, – поэтому сегодня Деклан оказался у меня последним. К счастью, в последнее время дела у него шли настолько хорошо, что я ждала нашего сеанса чуть не с нетерпением.
С Декланом я работала уже восемь месяцев. В первые три месяца он просто сидел и рисовал что-то на бумаге, а на мои вопросы отвечал невнятными, односложными восклицаниями. Только в середине четвертого месяца произошел долгожданный прорыв – Деклан начал говорить. В тот день он нарисовал птичье гнездо, в котором лежало три голубых яйца и одно коричневое в крапинку несколько большего размера.
– Это яйца дрозда? – спросила я, и он кивнул.
– А коричневое чье?
– Коровьего трупиала. Они не вьют гнезд, а, как кукушки, подкладывают яйца в чужие.
– Правда? – удивилась я. – А что бывает, когда из яйца вылупляется птенец?
– Мама-дроздиха заботится о нем так же, как о своих собственных детях, хотя он совсем на них не похож.
После этого мы довольно долго обсуждали, каково это – быть не таким, как другие. Деклан любил животных и, обладая хорошей памятью, знал о них очень много, а я, в свою очередь, использовала мир природы, чтобы разговорить мальчика. В моем кабинете, где я в основном принимала, даже появилось несколько справочников, детских энциклопедий и альбомов, которые мы вместе рассматривали. Со временем Деклан настолько пришел в норму, что начал довольно откровенно рассказывать об уходе отца и о том, как мать обманывает его – говорит, будто папа постоянно звонит и расспрашивает о сыне. Как-то раз она и вовсе сказала, что он может вернуться буквально со дня на день и тогда все снова будет хорошо.
– Все это просто вранье, – заявил мне Деклан. – Она повторяет и повторяет одно и то же, а ведь я отлично