1.
© Издание на русском языке, перевод на русский язык. Издательство «Синдбад», 2020
– Обычная история, – задумчиво произнес мужчина, стоящий у руля, разглядывая красивый заброшенный дом на холме. – Поместье – последнее, что остается от потомственных богачей.
В тот субботний июньский день на яхте их было трое. Они отправились в путь из Рокленда, в штате Мэн, намереваясь весь день бороздить воды залива. В восьми-девяти милях от берега, войдя в бухточку одного из множества гранитных островов, они увидели прямо перед собой величественный белый дом, гордость какого-нибудь капитана дальнего плавания, прямоугольное строение с длинной лужайкой, спускавшейся к лодочному сараю и причалу.
Дом нуждался в покраске. Лужайку требовалось подстричь. Крыша лодочного сарая просела, часть дранки осыпалась. Пустой причал был латаный-перелатаный.
Это было великолепное зрелище.
– Я жду, пока его выставят на продажу, – продолжал хозяин яхты. – Он сам плывет в руки.
– Кто владелец? – спросил мужчина, сидевший рядом.
– Одно из семейств, которые раньше правили миром. – Хозяин вытянул ноги, прижав босые ступни к корпусу яхты. – Белая кость.
– Белая кость? – усмехнулся второй. – Разве такие еще где-то существуют, кроме их собственного воображения?
Хозяин улыбнулся. Он сделал себе состояние совсем недавно, на здравоохранении.
– Что же произошло? – спросил мужчина, сидевший рядом.
– Думаю, все как всегда. Пьянство, апатия, тупицы в роду.
– Как их фамилия?
– Не знаю. – Он с силой надавил на гик. – Милтон? Милтонс?
– Милтон? – Третий мужчина, сидевший на носу лодки и все это время смотревший на дом, оглянулся. – Как в названии банка – «Милтон Хиггинсон»?
– Похоже, – ответил хозяин и, расправив гротовый парус так, чтобы поймать ветер, направил судно к выходу из бухты; миновав узкий проход, яхта пошла по ветру вдоль острова. Все умолкли, и дружелюбное молчание прерывали лишь команды рулевого: «К повороту» и «Под ветер», – чтобы остальные перемещали вес с одного борта роскошной яхты на другой и пригибались, не мешая гику свободно поворачиваться у них над головой.
– У этой семьи трагическая история, – снова заговорил хозяин, когда яхта поравнялась с оконечностью гранитного хребта на острове. – Говорят, здесь кто-то утонул.
– Где?
– Прямо здесь, у тех скал. – Он указал на груду белых гранитных валунов, торчавших из воды на фоне частокола из устремленных в небо елей.
Смотреть было не на что.
– К повороту! – скомандовал рулевой. И они уплыли.
Затворница
Глава первая
Осень превратилась в зиму, а затем вернулась, но как-то неуверенно: ноябрьские холода то усиливались, то ослабевали, напоминая женщину, которая никак не может определиться с нарядом, – пока наконец декабрь, рассмеявшись, не взял дело в свои руки. А потом лед на черных дорожках парка все смотрел и смотрел в небо своим немигающим взглядом, месяц за месяцем, и холод все не ослабевал, хотя по календарю уже наступила весна, так что даже в апреле в нью-йоркском Бауэри на углах улиц мерцали жаровни, и человек, пытавшийся согреть руки, мог видеть, как языки пламени отражаются в окнах над его головой, и представлять, как эти отблески бегут вдоль авеню, минуя кварталы, до самого центра города, до теплых квартир, где люди, помедлив на пороге, выключают свет, а потом выходят из дома, закутанные в шерсть и меха, ворча по поводу холодов: «Боже правый, когда же это кончится?» – пока одним майским утром все вдруг не изменила наконец нагрянувшая весна. По всему городу детей выпускали из зимних пальто в зеленые объятия Центрального парка. «Ну вот мы и снова здесь», – подумала Китти Милтон, садясь в такси, чтобы поехать в филармонию, где ее ждала мать.
Шел 1935 год.
На Китти была мягкая шляпа колоколом, поля которой закрывали уши и отбрасывали тень на глаза, подчеркивая матовую белизну ее слегка задранного подбородка и длинной шеи. Ее стройную фигуру облекало пышное зеленое шелковое платье чуть светлее шерстяного пальто, свободно ниспадавшего на колени.
Автомобиль тронулся и поехал к Центральному парку; в ветвях вязов над головой Китти распускалась весна, форзиция вдоль тротуаров выкрикивала свои желтые новости. Китти прислонилась головой к кожаной обивке салона.
«Жизнь широка, девочки, – много лет назад говорила им мисс Скривенер. – Идите по ней, распахнув объятия». Возвышаясь перед рядами школьниц, учительница – старая дева, чей жених погиб в Первую мировую, – широко раскидывала руки.
И Китти не знала, плакать ей или смеяться.
Она и вправду широка, думала теперь Китти: пришла весна, и впереди столько возможностей. Скоро из-за границы вернется Огден, а в Ойстер-Бэй куплен участок под дом. Ей тридцать. На дворе тридцать пятый. Недди пять, Моссу три, а малютке Джоан только что исполнился годик. Ее мысли заполнила приятная математика жизни