живет один старец, Никодим. Раньше в этих местах было немало обителей, скитов для желающих уединиться, летние лагеря. Сейчас больше запустение, но кое-кто остался. Подойдем, может примет?
– А нам зачем? – недовольно спросила Хельга.
– Вообще-то к нему приезжают за советом издалека.
– Тебе нужны духовные советы? По-моему, лишь плотские утехи.
– Ну-ну. Сама соблазнила, а теперь ехидничаешь.
Хельга вздохнула: – Мне так редко выпадает полакомиться. Ладно, пойдем.
По темнеющей траве подошли к бревенчатому скиту, и Метельский постучал. Ответа долго не было, наконец дверь отворилась. В проеме стоял… пожалуй, не такой уж старец – хотя борода седая, но мужик кряжистый и еще в силе.
Не очень понятно, как приветствовать. Вроде бы, просят благословения, но ни разу не пробовал.
– Здравствуйте, отец Никодим, – наконец сказал он.
– Да благословит вас Христос, – ответил старец, вглядываясь в Метельского. Потом перевел взгляд на Хельгу и нахмурился. Впрочем, тут же повернулся и сделал приглашающий жест. – Проходите, дети мои.
Небольшая комната: узкая кровать, несколько икон и лампадка в углу, пара книжных полок. На дощатом столе раскрыта большая книга – наверное Библия, и горят две свечи. Старец указал на лавку, сели. Сам он опустился на табурет.
– Странных гостей мне прислал Господь, – сказал он. – Но и вечер необычный, так что это неспроста.
– Почему необычный, отче? – спросил Метельский.
– Позже узнаете, – строго ответил старец. – Кто такие будете?
А говорили, сразу все узнаёт про каждого…
– Я Лон Метельский, летом живу на Телецком озере. По матери Варламов, и в нашем владении окрестная земля. Отдана в вечное пользование заказнику «Урсул» и поселенцам.
Старец вздохнул:
– Да, беда случилась с христианами села Иогач. Но Господь утер их слезы, и они с Ним.
Метельский моргнул – выходит, уже знает, – а старец повернулся к Хельге. Та заметно колебалась.
– Хельга, – наконец сказала она. – Не христианка. Из легиона, хотя теперь, наверное, уже нет.
– Ты знаешь, чей это легион, – сурово произнес старец. – Беги от него. Ты уже сделала первый шаг. Поприще тебе предстоит трудное, но я стану молить Христа, чтобы присматривал за тобой. Хотя… тебе будет ближе Предвечный свет.
Хельга закусила губу. В комнате наступила тишина. Метельский прокашлялся:
– И все-таки, отче, почему этот вечер особенный? Может, нам надо готовиться к чему-то, а мы теряем время?
– Наступило время великой скорби. То, что случилось в селении Иогач, только начало.
Что-то это напомнило, но что именно? Как сидеть за книжками, когда вокруг столько симпатичных студенток?
– Это из «Откровения» Иоанна Богослова, – неожиданно сказала Хельга. – Так он называл время Армагеддона. Но, отец, нам рассказывали в училище легиона, что Иоанн предвидел его близко к своему времени, а это был первый век нашей эры. Прошло больше двух тысяч лет, и ничего не состоялось.
Никодим