ь напряжение. Хорошо, что в углу, под сеном, есть ещё минимум полбутылки браги. Сон молочницы прерывали не пьяные выкрики людей с сомнительной репутацией, а маленький пищащий свёрточек, что пристроился в колыбельке рядом. Если боги будут благосклонны, через несколько лет этот свёрточек будет радостно бегать по округе, лупить палкой воображаемых врагов и называть её мамой. А ещё через десяток поступит на службу к местному вельможе, как когда-то сделал его папаня, сгинувший где-то в болотах, пока их господин в очередной раз гонял по болотам Чёрного призрака. Или вырастет без отцовского подзатыльника совсем не праведником и сбежит к тати на мельницу, что за чертой основного поселения (чем, собственно, и привлекательна для подобного люда). А то и вырастет красавчиком, сойдётся с дочкой пекаря и унаследует его дело.
Раннее утро – не время решать судьбы мира, если только его не погрузили в очередную войну, но на землях Валлиона в кои-то веки затишье. Люди знатных кровей будут спать ещё час-другой, а плотные занавесы, ставни, портьеры, а с ними и обалдевшие от ночной смены стражники, будут стойко оберегать их сладкие сны от настырного солнца и не менее настырных просителей. Не будет спать в этих благословенно-проклятых краях разве что парочка августейших особ, по совершенно разнообразным причинам. Один из них будет мучиться, выбирая между счастьем дочери и жизнями подданных. Второй – по причине того, что ему вновь приснится огромная чёрная тень. Призрак Тисовых чащоб, раздери его подземные боги. Хотя куда там – они-то и послали им это проклятье, что мешает не первому поколению его семьи делать хорошие деньги на торговле лесом. А деньги – это пропуск молодого барона в мир столичных приёмов и последующих пирушек. Прекрасных дочерей других семейств и мальчишек-пажей на закуску… Барон в очередной раз представил, как знакомится с Великими принцами (без младшего, конечно, этого он как и все боялся). От всех этих мыслей страшно болела голова.
Причина же головной боли молодого барона также любила вставать спозаранку. Сладко и очень основательно потянувшись, Горм открыл дверь утренней свежести и босиком, в одних портках, выбрался во двор. Студёная земля, ещё не прогретая солнцем с ночи, приятно холодила ступни. Птички деловито выискивали жучков на огородике – основном источнике пропитания для отшельника. Утренняя дымка, расстилавшаяся ковром над поляной, не давала остаткам сна ни единого шанса. Мороз – лекарство от лени, ничуть не уступающее по эффективности плети и жадности.
Разогревшись короткой, но интенсивной зарядкой, Горм приступил к основным упражнениям, давая телу хорошего пинка перед предстоящим днём. Его спортивный инвентарь не поражал воображение разнообразием, но при наличии умелых рук и уймы времени можно и из брёвен создать вполне пригодное для работы снаряжение. Отшельник бросил взгляд на ладный сруб, служивший ему жилищем, в очередной раз испытал смесь удивления с удовлетворением от того, что построил его своими руками от начала и до конца, и пошёл обливаться студёной водой.
Ритуал пробуждения был закончен, пришла пора позавтракать свежими овощами и остатком яиц из тех, что ему передал связной при последней их встрече, и отправляться на сбор цветов. Приближалась следующая встреча с дёрганым молодым человеком, поставлявшим отшельнику всё то, что тот не мог или не хотел выращивать и добывать самостоятельно, а значит самое время готовить для него новую порцию волшебных настоев, отваров и растворов. Хотя волшебный, конечно же, – неудачное определение. Естественно, в них не было ни капли магии – только травы, смешанные в правильных пропорциях правильным образом. Но связному о том знать не обязательно.
Расправившись с завтраком, Горм засобирался в дорогу. Рубаха, походные штаны, почти новые сапоги и плащ тёмно-серого цвета, с массивным капюшоном. Коряга, что неизменно помогала прощупывать почву и просто составляла приятную компанию в пути, покорно ждала возле выхода. Подхватив сухую, но прочную узловатую палку и нацепив на плечи мешок для добытых трав, отшельник выдвинулся в поход.
«Интересно, что подумали бы люди местного властелинчика, наткнись они наконец на поляну, где обосновался страшный «Чёрный призрак». Наверняка бы сильно удивились.» Усмехнувшись собственным мыслям, Горм оставил залитую солнцем и несмолкаемым пением разнообразных птах поляну и углубился в лес. «К счастью, ни один из этих кретинов не знает дороги через топи. К счастью для меня… и для них». За все эти годы никто так и не добрался до жилища грозной легенды этих земель. Которая периодически напоминала малоразумным обитателям местной глуши, что не такая уж она и легенда. Страх в кретинах надо периодически поддерживать. Потому как, по странной прихоти природы, они обладают на удивление короткой памятью. Достаточно пару лет не пугать местную публику, как кретины начинают верить, будто всё это им лишь казалось. «Удивительная способность жить не приходя в сознание. Как они задницу-то не забывают подтирать? Наверное, потому что болит, если ничего не предпринять.»
Пребывая в своих обычных думах, Горм уверенно двигался через казавшиеся непроходимыми топи. Здесь пение птиц и шебуршание зверья, боявшегося его не меньше местных кретинов, сменились шумом комарья и прочего гнуса, а солнце удивительным образом всегда было затянуто стальной завесой облаков.