от лихих грабителей ни крепкие кованые запоры, ни хитроумные замки, ни бдительные сторожа, злыми собаками и не только вооруженные.
Аки Зевс Громовержец с заоблачных вершин горы Олимп бросал в неугодных гремучие перуны, так и смоленский губернатор Александр Григорьевич Лопатин из собственной канцелярии рассылал в полицейские и судебные органы грозные «указивки», в которых требовал «прекратить и впредь не допущать», «отыскать и обезвредить». Больше всего доставалось судебным следователям Смоленского уезда да уездному исправнику Путято, так как они всегда рядом, так сказать под рукой. А кражи со взломами «наружними да внутренними» тем временем продолжались.
Следователь третьего участка Смоленского уезда титулярный советник Нил Дмитриевич Виноградов 10 января 1872 года, в день преподобного Марка гробокопателя, Феофила и Иоанна Печерских, после очередной взбучки от начальства своего, порешил отправиться в городок Красный. Вдруг какие-нибудь улики о шайке грабителей всплывут в делах о кражах в Краснинском уезде. Грабители оказались опытными и никаких следов на месте преступления не оставляли. Не удовлетворил начальство и задержанный в качестве подозреваемого по делу об ограблении дома Марии Петровны Энгельгардт в сельце Дресне арендатор мельницы в том же имении Степан Моисеевич Лапиков. Задержан он был по тем основаниям, что к дому Энгельгардт можно проехать только по плотине его мельницы. Да и свидетели видели каких-то незнакомых людей на санях, стоявших у дома Лапикова. Степан же на допросах орал, что он и сам есть потерпевший, так как неизвестные, взломав мельницу в ночь ограбления Энгельгардт, украли у него деньги и топор. Начальство же требовало от Виноградова в кратчайшие сроки арестовать и предать суду шайку грабителей, которая вот уже как около года терроризирует Смоленский и окрестные уезды.
Поутру 11 января небольшой возок следователя Виноградова мчит по укатанному снегу Краснинского большака. Укрытый тёплой медвежьей полостью, Нил Дмитриевич наблюдает в небольшое окошко проносящиеся мимо леса и рощи, засыпанные снегом деревушки, высокие маковки церквей, проткнувшие крестами низкие пушистые облака в пасмурном январском небе. Два с лишним часа занимает дорога от губернского города в Красный. В уездном полицейском управлении надзирателя Белошицкого не оказалось, и Виноградов отправился к нему на квартиру. А там за столом, уставленным соленьями и прочими заедками, полицейский надзиратель Краснинского уезда потчует отменным полугаром смоленского уездного исправника Фёдора Никитьевича Путято.
– Господа, у нас тут ограбление за ограблением, а вы тут водку пьёте в столь ранний час. С какой такой радости, – возмутился Виноградов, пройдя в небольшую залу.
– Именно что с радости, дорогой вы мой Нил Дмитриевич, именно с радости, – Путято, видимо уже хорошо принявший на грудь, встопорщил густые усы в радостном оскале, – раз уж ты здесь, на вот почитай.
Виноградов взял протянутые листки