они такими деньгами старикам, еще ребенка какого и поставили бы на очередь, только он может не дождаться своей очереди, – вздохнула Лукреция.
– Все равно сдаваться нельзя, будем что-то делать, – задумалась Анна, и в этой задумчивости уплетала уже третий эклер. – Надо поставить цель – найти большие деньги! И идти к этой цели! Ведь люди всего добиваются! Это мы с тобой как лохи!
– И какими путями мы будем добиваться этой цели? – спросила Лукреция.
– А что?
– Да ничего! Большие деньги можно только украсть. Ограбим банк? Ну, мы с тобой вряд ли осилим это. Может, заняться проституцией? – задумалась Лукреция.
И тут Анна прыснула от смеха.
– Ой, я не могу! Ты видела свое лицо? Главное, задумалась так! Ты совсем, что ли?! Какие из нас с тобой сексуальные дивы?! Молодые, ядреные девки промышляют, и то часто задешево. А тут мы выйдем! «Девочки» под сорок, одна длинная, худая как палка, с очками в пол-лица, и вторая рядом, маленькая и такая толстая, что не обхватишь! Мы, конечно, будем пользоваться спросом!
Лукреция тоже засмеялась.
– Ты прикинь, сколько нам придется работать на полтора миллиона? Если нам больше пятидесяти рублей никто и не даст? – не унималась Анюта. – Ух, и упашемся мы!
У подруг началась форменная истерика.
– А ты-то! Ты-то! – продолжала глумиться Анна. – Сама от мужиков шарахаешься, а тут о таком подумать! Умереть – не встать!
Отсмеявшись, подруги начали перебирать имена друзей и знакомых, кто бы мог выручить в такой ситуации.
Вот тогда-то обе и вспомнили про Милку, ту самую, лебединым танцем которой когда-то так восхищалась Анюта. У Милки еще в институте на лбу было написано, что она любит деньги, хочет деньги и получит деньги. Какие только «шишки» за ней не ухаживали, на каких только по тем временам дорогих автомобилях за ней не заезжали мужчины после занятий. Да, деньги она притягивала точно… Потом ходили слухи о ее бесконечных романах, баснословно богатых любовниках, об ее успешной карьере.
Через общих знакомых подруги нашли телефон Милки и договорились о встрече. Правда, разговор по телефону не внушал ничего хорошего, голос у Людмилы был грубый, тон недовольный. Она долго не могла понять, кто ей звонит, и вспомнила своих сокурсниц только благодаря необычному имени Лукреции.
Время встречи Мила назначила сама, как было удобно ей, и опоздала на полчаса.
– Ты помнишь, какая она была?! – спросила Анна в ожидании.
– Еще бы, самая красивая!
– Да что там красивая! Она шла – тучи дохли, тьфу! Мужики, в смысле, дохли! Просто стояли с открытыми ртами от первокурсников до преподавателей. Всегда одета только в самое лучшее, всегда с ароматом французских духов, который тянулся за ней шлейфом. Всегда высокие каблуки, сногсшибающий макияж. А ведь если приглядеться, ничего особенного, но она умела так себя подать, что просто ах! – предалась воспоминаниям Анна.
В этот момент в помещение ресторана вошла высокая женщина и, оглядев зал, громко застучала каблуками в их сторону. В столь раннее время в ресторане было мало посетителей