в сотый раз повторяли друг другу, как велика их любовь. После обеда они вновь пошли гулять парами по зеленым лабиринтам виллы Альдобрандини.
Казанова потом написал: «Бессознательное желание привело нас в уединенное место». Посреди широкой лужайки за густыми кустами трава росла так высоко, что в ней легко было спрятаться. Они укрылись в траве и безмолвно освободили друг друга от всех покровов. И они любили друг друга два часа подряд.
– Ты думаешь, твой муж не догадается, где ты? – спросил Казанова.
– Если он сразу ни о чем не догадался, то почему догадается сегодня?
– Мне кажется, что здесь нам ничто не угрожает…
Их тела были влажными и расслабленными. Они лежали рядом и говорили о вещах, важных для них обоих: о детстве, которое Лукреция провела в Неаполе, а Казанова – в Венеции, о том, каким ненужным он всегда чувствовал себя дома, как многого он хотел бы добиться в этой жизни.
Он любил ее, это происходило в Риме, в вечной зелени садов Людовизи и Альдобрандини. «О, какие нежные воспоминания соединены для меня с этими местами!», – писал потом Казанова.
– Посмотри, посмотри, – воскликнула вдруг Лукреция, – разве не говорила я тебе, что наши добрые гении оберегают нас. Ах, как она на нас глядит! Ее взгляд хочет нас успокоить. Посмотри, это самое таинственное, что есть в природе. Полюбуйся же на нее, наверное, это твой или мой добрый гений.
Сначала Казанове показалось, что она бредит.
– О чем ты говоришь, я тебя не понимаю, на что я должен посмотреть?
– Разве ты не видишь эту красивую змейку с блестящей кожей?
Казанова взглянул туда, куда она показывала, и увидел большую змею длиною в локоть, которая в упор смотрела на них, готовая, в случае чего, к смертельному броску.
Они тихо встали, оделись и, стараясь не делать резких движений, ретировались. Потом, уже отойдя от змеи на почтительное расстояние, они долго смеялись, понимая, что на этот раз их ангелы-хранители про них не забыли. В том, что они испытывали друг к другу в это момент – как физически, так и эмоционально, – было что-то очень трогательное. Несмотря на довольно необычную возможность насладиться друг другом сполна, они чувствовали себя вправе воспользоваться этой ситуацией, и все произошедшее с ними выглядело в их глазах восхитительно романтично.
Домой они вернулись, как потом написал Казанова, «немного уставшими».
На следующий день, по совету кардинала Аквавивы, Казанова поехал в Монте-Кавальо, летнюю резиденцию папы. Там его проводили в комнату, где в одиночестве сидел Бенедикт XIV – в миру Просперо-Лоренцо Ламбертини, уроженец Болоньи и большой друг литературы.
– Кто ты? – спросил Римский папа.
Казанова представился.
– Я слышал о тебе от кардинала Аквавивы. Как ты попал в дом такого высокопоставленного человека?
И Казанова принялся рассказывать свою историю, посреди этого рассказа у папы от смеха выступили слезы, а Казанова все рассказывал и рассказывал, одну историю за другой, да так живо,