злодей, злодей – чужая сторона,
Разлучила с другом милым ты меня…
Разлучила с сердцем радость и покой,
Помрачила ясный взор моих очей…
В боях Юрию Петровичу не пришлось участвовать: он заболел и был возвращен в Кропотово.
Ужас в стране перед огромной и превосходно подготовленной наполеоновской армией, отступление русских войск, пожар в Москве, беженцы по дорогам России (вероятно и сестра Юрия Петровича бежала из Москвы в Кропотово) – никак не способствовали свадебным пиршествам. Два брата Елизаветы Алексеевны были в армии, множество крестьян из имений Столыпиных, Лермонтова, Арсеньевых принимали участие в Бородинском сражении, а позже в сражениях под Магдебургом, Лейпцигом и Дрезденом. Лишь в начале 1814 года Юрий Петрович с Марией Михайловной смогли обвенчаться и справить свадьбу.
Расстаться с единственной дочерью – отрадой своей – Елизавета Алексеевна не имела сил, настояла, чтобы молодые супруги жили в Тарханах. Семьей они съездили в Москву, где проживала многочисленная родня Арсеньевой, и она их знакомила с зятем. Когда возвратились в Тарханы, Елизавета Алексеевна передала управление имением Лермонтову.
Юрий Петрович не догадывался, что радушное предложение управлять Тарханами – не что иное как нежелание тещи выделить дочери приданое. Скупость в этом вопросе дошла у нее до того, что, имея в Тарханах налаженный быт, свою церковь, кабак, кирпичный завод, Арсеньева все-таки поделила наследство, полученное от мужа, неравномерно между собой и Машей: взяла себе большую долю.
II
Осенью 1814 года Марии Михайловне предстояло рожать. В августе выехали в Москву, где можно найти хорошего доктора. Долгая езда в карете усугубила некрепкое здоровье молодой женщины, и все-таки в ночь на 3 (15) октября она родила сына. Через неделю новорожденного крестили и по заведенному родовому обычаю Юрий Петрович хотел назвать сына Петром, однако теща настояла на имени Михаил – в честь мужа, которого страстно любила. Лермонтов, из сочувствия к Маше, не стал перечить. В Москве пришлось задержаться, ребенок был слабеньким, за него опасались. Арсеньева наняла доктора, и тот постоянно следил за здоровьем младенца и матери.
Москва в ту пору выглядела неприглядно: взорванные по приказу Наполеона стены Кремля, много сгоревших домов, а строительство новых шло не так быстро.
Летом семья вернулась в Тарханы вместе с врачом и кормилицей.
У младенца началась золотуха. Коросты на голове, сильный зуд, мальчик кричал день и ночь. Можно привыкнуть к боли, но к зуду нельзя. (Случалось, что золотушные дети не выдерживали, умирали.) Елизавета Алексеевна, которую все называли «бабушкой», да она и сама этого хотела, потеряла покой и сон. Мария Михайловна тоже. Ребенка купали в настое череды, мазали всевозможными мазями, но это спасало только на время. Юрий Петрович стал уезжать из дома. Нескончаемые крики сына, вечная слабость жены, недовольство тещи, что он, мол, неумело ведет хозяйство (хоть