одной из тех, кто оказался рядом и смог оказать помощь.
Позже Светлана оправдывалась, что дочь у нее нормальная, но немного закрытая, и что ее поведение изменилось после развода с первым мужем. Она посчитала случившееся проявлением подросткового протеста, но врачи неумолимо поставили диагноз – аутизм.
На вопрос, как можно было не диагностировать такое серьезное отклонение в детстве, Светлана только пожала плечами – Лида всегда была тихим, спокойным ребенком. Никаких странностей она в ней не замечала, успеваемость в школе средняя, немного страдала социализация, но они преодолевали ее совместными усилиями. И в круиз поехали по предложению второго мужа Светланы – развеять обеих, отметить окончание школы, ну, и в качестве подспудной терапии.
Мира смотрела на приятное лицо Лидии, по-женски плавно очерченную для семнадцати лет фигуру, и сердце щемило от тоски.
Как несправедлива жизнь!
Эта красивая, опрятная девочка могла радоваться вместе с матерью, получать удовольствие от шума моря за бортом, может быть даже познакомиться с кем-нибудь и влюбиться, но в ее мире простых эмоций и страха, ничему из перечисленного просто не было места.
– Последние три года – это бесконечная борьба за ее социализацию. Она хорошая девочка, но мечтательница и вытащить ее из фантазий, порой, совсем непросто, – рассказывала Светлана, пока Марк занимался оформлением документов.
Мира улыбалась, ласково глядя на Лиду, но та все время отводила глаза, склоняя голову набок, словно в ожидании удара.
– Она совсем не глупая, полностью сама себя обслуживает! Только боится шума и больших скоплений людей, но, думаю, на корабле с этим не будет проблем… вон он какой огромный!
Мира участливо сжала руку новой знакомой.
– Лида – чудесная девушка, пусть и со своими особенностями. И я уверена, с добрым сердцем и душой, она знает и ценит все, что вы для нее делаете. Только не может об этом сказать.
Светлана кивнула и посмотрела на дочь. Не замечая никого вокруг, та считала пальцы на руках, загибая один за другим снова и снова.
И сейчас обескураженная, затравленная и мокрая Лидия стоит по колено в пене, зажав уши руками, и воет. Губы дрожат, а глаза перебегают с одного лица на другое и никого не узнают.
А толпа вокруг ревет все громче, ди-джей меняет трек на дабстеп и пена вокруг нее кругами расплывается к бортам, когда разом несколько человек на другой стороне прыгают в бассейн.
Слез нет, но все тело Лидии бьет крупная дрожь. Мира со злостью отталкивает с дороги темноволосую девушку и прыгает в бассейн, окатывая стоящих у бортика столпом брызг. Вода тут же заполняет кроссовки и утяжеляет штанины, бьет в пах и Мира чувствует, как намокает нижнее белье.
Закусывает губу, когда по коже бегут мурашки от неприятного ощущения, и подходит к Лидии. Протягивает руки и осторожно касается волос, успокаивая, гладит по голове.
– Лида, привет, это Мира, помнишь меня?
Девушка не смотрит на нее и не двигается, ее будто парализовало.
– Где