об Алине Покровской, опубликованном в сборнике «Звезды Театра Российской Армии»: «Так получилось, что, будучи совсем еще молодым режиссером, я оказался в хорошей компании с Анатолием Эфросом и Игорем Владимировым – мы почти одновременно поставили пьесу Арбузова «Мой бедный Марат». И вот появились на сцене сразу три Лики: Ольга Яковлева – в Театре имени Ленинского комсомола, Алиса Фрейндлих – в Театре имени Ленсовета и Алина Покровская – в Театре Советской Армии. Алиса покоряла зрителей именно остротой душевных движений, Ольга – романтическим флером образа. Алина была из них, может быть, самой теплой, самой будничной Ликой, но именно такой, какой, мне казалось, и написал свою героиню Арбузов. Именно такую Лику и столько лет могли так мучительно-счастливо любить двое прекрасных мужчин, Марат и Леонидик, именно к ней, такой, олицетворяющей собой уют, гармонию и счастье семейного очага, могли так упорно стремиться они через годы и расстояния» (курсив мой. – Н. С.).
Пройдет много лет, и Алина Станиславовна Покровская назовет этот период жизни «блаженными репетициями» и вспомнит, с каким ужасом встретили они слова Хейфеца о том, что сегодня их работу придет смотреть Алексей Николаевич Арбузов…
Через десятилетия режиссер театра Сергей Вальков вспоминал то время: «Я был свидетелем репетиций Леонида Ефимовича Хейфеца “Моего бедного Марата”. Этот спектакль я высидел с самого начала репетиций и был счастлив. Это вообще было счастливое время: Андрей Алексеевич[5] принимал руководство театром, Хейфец ставил свой второй спектакль после замечательной дипломной работы “Шоссе на Большую Медведицу”. Они все, занятые в “Марате”, Алена Покровская, Гена Крынкин, Андрей Майоров, работали так вдохновенно, так сильно, что в каких-то сценах просто дух захватывало. Не могу забыть эпизод, когда приходит посылка: блокадный Ленинград, уже сожжена вся мебель, комната пуста, голод дошел до крайней точки. И они все вместе открывают этот ящик, сидя на корточках, и просто как голодные собаки рассматривают то, что там внутри, – принюхиваясь, боясь прикоснуться к этому чуду, чуду забытой еды… Надо было в это время видеть их глаза, выражение их лиц…
Эти молодые ребята пришли в труппу удивительно вовремя: очень сильное старшее поколение работало из спектакля в спектакль, каждым своим выходом на сцену доказывая, что театр – это высокое служение. Традиции, заложенные Алексеем Дмитриевичем Поповым[6] в нравственный фундамент Театра Армии, были живы и как будто втягивали этот особый воздух в тех, кто пополнял труппу. И молодежь не просто видела, но воспринимала, впитывала от замечательных артистов старшего и среднего поколения это чувство, совершенно по-особому относясь ко всему, что им доверялось.
В этой связи можно вспомнить спектакль “Часовщик и курица, или Мастера времени”, странноватую пьесу, в которой наша молодежь, в частности, девушки, Покровская, Голубкина, Вилькина, играли бессловесные роли физкультурниц. В белых трусах на резинках,