в круг! – рявкнул один из схвативших его.
Едва не споткнувшись, Мендельн шагнул к остальным. Ближайшие тут же шарахнулись от него прочь, в страхе прижались к товарищам по несчастью. Даже те, кто знал Мендельна с детства, смотрели на него, точно на какого-то изгоя.
Или, скорее, на брата такового.
– Это он, – сказал тот же охранник, что толкнул младшего из Диомедовых сыновей вперед.
Мендельн повернулся к нему лицом. Охранник, хоть и на пару дюймов уступал крестьянину в росте, без труда взирал на него свысока. Широкое, грубой лепки, лицо его куда лучше подошло бы разбойнику с большой дороги, чем представителю духовного ордена.
– Брат того самого еретика и чародея, так? – властно, тоном, ясно дававшим понять, что ответа от Мендельна вовсе не требуется, осведомился главный охранник. – Где Ульдиссиан уль-Диомед? Отвечай живо, и, может быть, не разделишь его судьбу.
– Ульдиссиан не сделал ничего дурного!
– Его виновность доказана, его владение нечистыми искусствами несомненно! Его душе ничем не помочь, однако твоя еще может очиститься от греха! А нужно для этого всего-навсего выдать нам еретика!
Его слова показались Мендельну сущим вздором, но сам охранник, несомненно, свято верил во все, что говорил. Невзирая на то, что сам же подписывает себе приговор, Мендельн без колебаний покачал головой.
– Что ж, тогда начнем с тебя… и пусть твой пример послужит вот этим, остальным, как нам доподлинно известно, якшавшимся с еретиком, наглядным уроком!
С тем же проворством, с каким втолкнули его в круг, охранники инквизитора выдернули Мендельна из толпы и поволокли на простор. Под взглядом брошенного на колени крестьянина главный охранник прошел к коню и снял с седла прицепленный к оному длинный, плетеный, свернутый кольцами бич. Распустив стягивавшую бич петлю, охранник встряхнул зловещее оружие, развернул его во всю длину, для пробы взмахнул им. Резкий щелчок бича заставил Мендельна содрогнуться вернее любого, самого грозного раската грома.
Решительно хмуря брови, главный над охранниками направился к Мендельну. В ожидании жуткой боли Мендельн зажмурился, что было сил…
Все это было случайностью. Случайностью, и не более. Простым совпадением.
Однако глядя вдаль, в сторону Серама, Ульдиссиан чувствовал назойливые сомнения, гложущие его изнутри. Вновь вспомнилось, как жутко выглядела щиколотка Лилии… и как, спустя не больше минуты, от кровоподтека не осталось даже следа. А устрашающая гроза, разразившаяся над деревней, едва брат Микелий принялся его обвинять? А велики ли были шансы на то, что молния поразит его со столь безупречной точностью?
«Совпадение! – в который раз сказал себе Ульдиссиан. – Случайность, не более!»
И все-таки до конца в это не верил даже он сам.
Не в силах решить, что предпринять дальше, крестьянин стоял и стоял на месте. Но вдруг перед его мысленным взором нежданно-негаданно возникло лицо – лицо, знакомое