и если б не богатырское сложение, то скорее всего сбили бы с ног и затоптали.
Мужчин в толпе почти не было, похоже, они растворились в лесу раньше. Женщины и дети по большей части. Несколько стариков. Все они бежали, не разбирая дороги, выпучив глаза и раскрыв рты в тщетной попытке охладить рвущиеся легкие знойным воздухом.
Наконец ему удалось разминуться с толпой. Опершись о дерево, купец согнулся в три погибели, пережидая боль, несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул. И снова поковылял прочь от надвигающегося грохота, чувствуя, как трясется земля. Да кто ж так ее сотрясать может-то?
Впереди замаячили чьи-то спины. Неужели и он смог догнать кого-то из деревенских, удивился Афанасий. А, конечно, старики и старухи. Они брели плотной группой, опираясь на клюки, поддерживая друг друга, не давая упасть. Вот молодцы, подумал купец, эти-то своих не бросают, но держаться возле них точно не стоит, таким старым нипочем не убежать. Он взял чуть правее, обходя группу по дуге. В конце концов, это не его война, не его народ и от местных дел лучше держаться…
Перед ним с треском обрушилось деревце. Иные затрясли листвой, согнулись, застонали. Пригибая их к земле, втаптывая в почву кусты в рост человека, на прогалину вышел слон. Уши прижаты к голове, хобот свернут в кольцо, маленькие глазки смотрят исподлобья зло и тупо. К каждому бивню зверя привязан длинный, кривой меч без рукоятки. На спине поверх попоны – обшитая медью башенка, в которой – пятеро или шестеро хорасанцев, вооруженные кто самопалами[1], кто короткими саблями. Еще один, возница, сидел на загривке зверя, сжимая в руке похожий на короткий багор посох, заточенный, с крюком у основания наконечника. Им он колол зверя в шею, заставляя поворачиваться в нужную сторону.
Увидев Афанасия, слон замер, подняв ногу для следующего шага, да так и не опустив. То ли с испугу, то ли просто от неожиданности. Башенка на его спине качнулась. Хорасанцы повалились друг на друга, хватаясь за борта и крича. На землю посыпалось выпущенное из рук оружие. Один воин, разодетый как павлин, перевалился через борт, скатился вниз, с треском ломая ветки. Дернулся и затих. Слон поставил ногу на землю, башенка снова качнулась. Воины внутри нее взвыли. Возница тоже закричал, колотя пятками по ушам слона и тыкая ему прямо в темя острие своего багра. Слон закрутился на месте. Массивная серая нога придавила барахтающегося в траве вельможу. Раздался пронзительный крик. Перекрывая его, грохнул выстрел. Пуля вздыбила землю возле ног купца. Башенку заволокло сизым пороховым дымом. Слон поднял к небу хобот и издал тот самый рев, что тверич принял за голос боевого рога.
Афанасий метнулся в сторону, под сень деревьев. Еще одна пуля ободрала кору возле самого его лица. Хищно прошелестели над головой несколько стрел. Затопотал слон, усмиренный и пущенный по его следу. Затрещали подминаемые чудовищным весом зверя кусты.
Купец нырнул под поваленный ствол, перекатился, вскочил, протиснулся сквозь рощицу тянущихся из одного корневища