Стратегическая /ир/рациональность против таутентики. Поворотный момент к новейшей триаде политологии
литературе именно затратная эффективность (cost efficiency): отчего-то долгое время считалось, что игроки рациональны, а потому непременно станут выжимать все до копейки из каждого проекта в смысле затратных статей, – не столько закупочные цены сбивая (что не всегда возможно, разве влиятельным покупателям-олигопсонистам, остальным же чаще приходится мириться с входными как ограничениями либо извне задаваемыми параметрами), сколько оптимизируя перестановками да комбинациями с учетом данных и зАданных. Обычно, вне производственной фазы, это происходит посредством обменов, что далее микро-уровня вполне связуется с теорией торговли. Итак, торговлю можно представить не чем иным, как эфиром или механизмом действия «невидимой руки» рынка, а именно – оптимального распределения, Парето-оптимизации как выжимания последних («граничных») резервов условно-бесплатного улучшения, т.е. всего, предваряющего упрямый размен.
Здесь непосвященному самое время заплутать; но немного терпения, – и все предстанет в полной простоте! По большому счету, все вышеприведенное (и многое еще нижеследующее) кажет на разные имена и представления одного и того же. Так, торговля естественно обобщается до теории игр, имеющих и военные, и общественно-психологические приложения (вскоре будем применять понятие «смешанной стратегии» родом из этой же языковой области). Мало того, по «гамбургскому» сквозному счету, обобщается торг (как и, шире, расторг или размен) до максимизации эффективности либо ограниченной оптимизации; но это последнее имеет и вероятностные обобщения, так что соотношение риска и ожидаемой отдачи оговаривает и «граничные» выгоды (поведенчески либо утилитарно – полезность). Причем на это указывает как, скажем, модель CAPM (capital asset pricing model, модель оценивания инвестактивов), так и игровые выплаты при соответствующих примененных стратегиях (предположительно близких к оптимальным в случае осуществления рациональными игроками при полной информации, несущей паче стресса от сложности). Причем первая развеивает миф о том, что всякий-де риск оплачивается: сверх «разумно» просчитанного (в т.ч. минимизируемого либо диверсифицируемого) не стоит ожидать выигрыша выше нормального или даже безрискового. Иными словами, за безрассудство медали мамонья легиона не выдадут. Впрочем, на сей счет иного мнения может придерживаться Талеб, считающий себя православным христианином, и на основании своих моделей воспевающий неравенство как оборотную сторону сверхшансов для избранных, пусть сопряженных с вящими рисками, потерями и прозябанием для большинства.
Надо сказать, данная книга придерживается третьей, взмывающей над остальными линией рассуждения: возможности можно и нужно улучшать, создавать, контролировать, – а не просто принимать как данность либо оспаривать соревновательно, на уровне ли «сравнительных конкурентных преимуществ» (в ветхом, докризисном неоклассицизме) или же «квадранта