сначала и не понял, что происходит: дрезина катится, а громада бепо не приближается.
Черт, почему они уезжают так быстро? Ведь пять минут прошло, как огонь открыли, не больше. На ручной дрезине за такое время километр не одолеть.
Сергей выхватил из-за пояса ракетницу и пошарил в кармане, где лежали два патрона. Только поди угляди в темноте, какой из них желтый, а какой красный. И какой сигнал пускать? Решил желтый.
Он вложил патрон в ствол, захлопнул, взвел курок и нажал на спуск. Хлопнуло громко, и вверх полетела желтая ракета.
Парни налегли на рычаг-качалку. Вперед-назад, вперед-назад – все быстрее и быстрее. А поезд не остановился, ушел. Запамятовал Сергей, что если бронепоезд отстрелялся, это место немцы засекают и, в надежде зацепить, повредить состав, обстреливают.
Полета снаряда они не услышали. Метров за пятьдесят впереди, прямо на путях рвануло – вспышка, грохот, по ним больно ударила щебенка.
– Вася, прыгай!
Сам Сергей спрыгнул с дрезины, благо – высота маленькая, и полметра не будет, и покатился под уклон, в кювет. За ним Василий. А пустая дрезина по инерции продолжила свой путь дальше по рельсам.
Ударило еще пять или шесть взрывов. Дрезину накрыло прямым попаданием – Сергей видел это своими глазами. Еще чертыхнулся – теперь пешком до утра топать. Только хотели подняться, как прилетел еще один снаряд – прямо в насыпь. Перед глазами возникла яркая вспышка – и темнота.
Когда Сергей пришел в себя, уже светало. Прямо между рельсами была большая воронка. Рельсы были разорваны, концы их загнуты, как будто великан баловался. В ушах – ни звука, как ватой заткнуты. Сергей откашлялся, но себя не услышал. Повернул голову влево: Василий лежал неподвижно.
Кое-как, опираясь на руки, Сергей встал. Покачиваясь, сделал три неверных шага, наклонился: Василий был мертв. Голова размозжена, гимнастерка вся в дырках от осколков, залита кровью.
Сергей стоял в тягостном недоумении – что делать? Голова соображала туго. В Горбачево идти? В его состоянии это весь день. Решил идти направо, к Белево – там наша пехота. Он объяснит ситуацию, они помогут. Надо тело Василия вывезти, похоронить по-человечески.
Он поднял Васину винтовку. Ох и тяжела! Но оружие бросать нельзя, верный трибунал. На четвереньках взобрался по склону откоса на рельсы, поднялся, пошел. Брел медленно, останавливался, отдыхал. Почему-то прихрамывал на левую ногу. Остановился, поглядел – крови не видно. Решил – ушиб, пройдет.
Идти было недалеко, километров пять, а шел он уже часа три, когда услышал, что его оклик– нули:
– Стой! Кто такой?
– С бронепоезда, под обстрел попал.
Только сейчас до него дошло, что слышит свой голос, но на одно, правое ухо.
– Так это по вам немцы гвоздили? – из-за дерева вышел часовой.
– По нам. Земляка моего убило, у насыпи лежит. Послать бы кого-нибудь, не собака все же.
– Сейчас отделенного позову, ты пожди. Э, а кровь у тебя чего? Сам ранен?
– Не знаю.
Сергей уселся на насыпь. Было ощущение, что мир вокруг