меня, он молча кивнул и вновь перевел взгляд на крыши. Я подошел к балюстраде – передо мной открылся умиротворяющий городской пейзаж. Было начало десятого, но безоблачное небо над городом все еще пламенело закатными красками. Теплый вечер разливался по тенистым улицам Хамовников, на которых царило оживление, вполне закономерное для начала летних выходных. Как хорош был бы этот вечер при других обстоятельствах… Мозг искал передышки от непомерного груза нависшей над нами трагедии, и мне потребовалось усилие, чтобы оторваться от созерцания безмятежной июньской Москвы.
– Ну как ты пообщался с Займидорогой? Есть новости?
– И да, и нет. Они разворошили весь дом. Займидорога, надо отдать ему должное, действует очень методично: все было перевернуто с ног на голову на предмет транквилизаторов и буквально «отсканировано» на предмет отпечатков пальцев. Ну ты и сам в курсе: вы же прошли дактилоскопию. Еще он составил что-то вроде графика, кто и когда побывал у нас дома в последнее время, и выстроил примерную последовательность посещений. Все эти поиски, впрочем, практически ничего не дали: никаких незнакомых отпечатков они не обнаружили. Естественно, Оксана с приходящей уборщицей многое вычистили до получения результатов вскрытия, но оставшиеся слои отпечатков примерно соответствуют тому, кто и сколько времени проводил на кухне и в гостиной.
– Ну то есть ничего настораживающего он не нашел? – спросил я с тайным вздохом облегчения.
– За исключением одной детали. На блистерах из-под таблеток, которые почему-то лежали в шкатулке… помнишь, такая черная лаковая штука, похожая на опрокинутый нью-йоркский небоскреб? Стоит на консоли в гостиной. Так вот, на блистерах не обнаружили никаких отпечатков пальцев.
– И как они это интерпретируют? – осторожно спросил я, хотя мне сразу стало понятно, что никакая интерпретация не сулит ничего хорошего.
– Пока я не услышал ни единой версии, только вопросы. – Нейтральным тоном продолжил Даня. – Но мне и самому нечего было им сказать: я понятия не имею, каким образом можно было не оставить отпечатков пальцев на поверхностях, как будто специально созданных для того, чтобы их оставлять. И не понимаю, зачем нужно было протирать пустые блистеры перед тем, как положить их в шкатулку.
– Слушай, на основе единственной детали, пусть даже и странной, невозможно выстроить ни одной убедительной гипотезы.
– Невозможно, ты прав, зато эта деталь дала Займидороге повод под новым углом взглянуть на некоторые мелочи, на которые до этого он не обращал внимания.
– Например?
– Например, два барных стакана в практически пустой посудомоечной машине. Там было еще несколько предметов, но в целом получается, что машину запустили почти вхолостую, ради двух бокалов, кофейной чашки и тарелки. Ее содержимое никого не интересовало, пока не всплыло это странное отсутствие отпечатков на блистерах. Вот тогда-то Займидорога и присмотрелся к посуде повнимательнее.
– Ты хочешь сказать, что два стакана смотрятся