да восстановиться на прежней работе?
– Прости, я не знала, что ты приедешь, иначе приготовила бы что-нибудь вкусненькое, – сказала мама, поправляя волосы. – Не знаю, понравится ли тебе то, что нам натащили.
«Нести нам еду – все равно что везти уголь в Ньюкасл», – подумала я.
– Знаешь, давай-ка сегодня отправимся обедать в «Инн». Джефф повез Брайана в школу, а у твоего отца какая-то встреча. Поэтому мы с тобой пообедаем пораньше, а потом пойдем к Дуайнам и накупим книг. Ты скажешь, что нам стоит купить, и я буду читать, раз нельзя красить. Мне в любом случае нужно что-то почитать, пока я буду проходить процедуры. Ты же знаешь эти больницы – ждешь два часа, чтобы за пять минут тебе укололи палец и взяли кровь, или что там они собираются со мной делать. Ты к нам надолго?
Я посмотрела на маму, на ее руки с длинными пальцами – она коротко обрезала ногти ради своих проектов, – и поняла, что она не знает, зачем я приехала. Так оно было всегда. Решения принимал отец, а она узнавала о них позже, свыкалась с ними и, как правило, усовершенствовала их.
– Мама, мне хочется немного пожить дома, – пояснила я. – Я устроилась в своей старой комнате наверху.
– Дома? – переспросила она. – Здесь?
Я кивнула.
– О нет, Эллен! Что-то случилось? А как же твои друзья, твоя квартирка? А работа?
– Решила устроить небольшой перерыв, – сказала я как можно беспечнее, но глаза выдали меня: ничего не могла с собой поделать.
– О нет, – прошептала мама. – Нет, нет и нет. Ты не должна превращаться в няньку или прислугу. Вести мой дом я должна сама, а то ты меня возненавидишь.
– Но это же абсурд! – возмутилась я.
– Господи, Эллен, – продолжила мама, будто и не слышала меня. – Ты должна вернуться. Мы пообедаем, а завтра утром ты уедешь. Или, если хочешь, последним поездом сегодня. Есть же ведь такой, правда?
– Мама, тебе скоро понадобится помощь, – попыталась я ее образумить. – Я просто буду с тобой, пока ты будешь проходить химиотерапию… Ой, прости: лечение. Я пока буду делать вместо тебя то, что запретили врачи.
– Ох, Элли, – возразила она печально, – я же не дура. Не говори об этом так, будто у меня грипп. Я сказала доктору Кон: «Ладно, мне нельзя делать то, нельзя это, но можно же хотя бы украсить одну из рождественских елок на площади к Рождеству?» И она сказала: «До декабря еще далеко». Твой отец, разумеется, завел песню, что от мая до декабря целая вечность, и доктор Кон посмотрела на него как на умалишенного. Тогда я предложила сделать рождественское украшение лично для нее, но она возразила: «Я еврейка». Ладно, я изготовлю для нее менору. Ведь для этого мне не понадобится ни стремянка, ни степлер.
Мама прошлась по комнате и медленно вернулась ко мне.
– Я знаю, зачем ты здесь, и прекрасно все понимаю.
– Вот потому я и останусь.
– Что ж, ладно… Кому принадлежит идея: тебе или отцу?
– Нам обоим. Всем нам. Мне. Это ведь на время, мама…
– Ему следовало