он привлек к себе мальчика, прижал его к груди и поцеловал в лоб. Две крупные слезы покатились по его щекам.
Роберт, улыбаясь, посмотрел на него.
– Я не боюсь, – сказал он.
– И нечего бояться, дружок. Ты совершенно прав. Через два часа начнет светать, и мы спасемся. Молодец Талькав, молодец! – вдруг воскликнул Гленарван, видя, как ловко индеец убил прикладом ружья двух огромных волков, пытавшихся перескочить через огненную преграду.
Но в эту же минуту, при последней вспышке догорающего огня, он увидел, что волки снова сомкнутыми рядами идут на приступ…
Развязка кровавой драмы приближалась. Огонь в костре угасал. Горючего больше не было. Равнина, до сих пор освещаемая отблеском костра, постепенно опять покрывалась мраком, и зрачки волков снова начинали блестеть фосфорическим блеском. Пройдет еще несколько минут, и вся стая ринется в рамаду.
Талькав в последний раз зарядил карабин и убил еще одного волка. Затем, не имея больше зарядов, он скрестил руки и опустил голову на грудь.
Казалось, он о чем-то напряженно думал. Может быть, он искал способ отразить эту бешеную свору?
Гленарван не осмелился спросить его.
В этот миг в строю нападающих волков произошло какое-то замешательство. Затем они разом повернули назад и куда-то исчезли. Оглушительный вой быстро замер в отдалении, и тяжелое молчание нависло над равниной.
– Волки ушли! – воскликнул Роберт.
– Возможно, – ответил Гленарван, прислушиваясь к замирающему шуму.
Но Талькав, поняв его мысль, отрицательно покачал головой.
Он знал, что хищники не упустят верной добычи, покамест день не прогонит их обратно в темное логово.
И Талькав был прав.
Враг только изменил тактику.
Агуары, отказавшись от попыток проникнуть в ворота, защищаемые огненным барьером и ружейными выстрелами, обежали рамаду кругом и дружно напали на изгородь с противоположной стороны.
Осажденные услышали, как их крепкие когти впиваются в полусгнившее дерево. Сквозь пошатнувшиеся столбы изгороди уже просовывались когтистые лапы и острые морды. Обезумевшие от страха лошади оборвали привязи и метались по рамаде.
Гленарван обнял Роберта, решив защищать его до последней возможности. Он подумал, не попытать ли счастья в бегстве, как вдруг взгляд его упал на Талькава.
Патагонец, только что метавшийся по рамаде, как дикий зверь, вдруг направился к своей лошади, дрожавшей от нетерпения, и стал тщательно седлать ее. Казалось, его не занимали больше рычание и вой волков, поднявшиеся с новой силой.
Гленарван с ужасом наблюдал за ним.
– Талькав покидает нас! – вскричал он, увидев, что патагонец собирается сесть в седло.
– Он? Никогда! – ответил Роберт.
И действительно, Талькав вовсе не хотел покинуть своих спутников, но спасти их.
Таука была готова. Она кусала удила от нетерпения. Она прыгала на месте, и глаза ее, полные огня, метали молнии. Породистый конь понял намерение своего