очень медленно и только через месяц достигли Саргассова моря. Иногда наступал полный штиль, когда воздух был столь неподвижным, что при свете свечи на палубе можно было читать книгу. Однообразно тянулись дни. Но вот однажды вахтенный на мачте закричал, что видит землю. Радости матросов не было предела. Каково же было их разочарование, когда оказалось, что то была не земля, а скопление плавающих на воде бурых водорослей. Этот «живой ковёр», ещё больше замедлявший движение судов, расстилался вплоть до горизонта, казалось, ему нет конца.
Матросов особенно тревожило необычное спокойствие моря. Они полагали, что это признак того, что до суши ещё далеко, ибо вблизи берегов на море бывает волнение; к тому же подходили к концу запасы питьевой воды.
Вдруг 25 сентября, в воскресенье, без ветра поднялась большая волна. Колумб, убеждённый, что находится под надзором неусыпного ока Господнего и руководим им в своём великом свершении, отмечает в судовом дневнике, что волнение моря было ниспослано Провидением для умиротворения моряков, и сравнивает его с чудом, которое спасло пророка Моисея от гнева фараонова.
Перед его внутренним взором вновь и вновь проплывают, подобно фрагментам величественной панорамы, библейские сюжеты: по мановению руки Патриарха расступаются воды Красного моря; по обнажённому дну движутся толпы сынов израилевых на родину своих предков…
А тут новое «чудо» – вечером 11 октября, поднявшись на палубу, Колумб замечает вдали, над водной поверхностью, какой-то мерцающий огонь. Чтобы убедиться, что ему не мерещится, он указывает на светящийся объект своему помощнику, затем другому члену команды. И все они подтверждают, что видят огненные вспышки над водой.
На этом «чудеса» не заканчиваются. «Моряков привело в трепет зрелище метеорита, или, как записал Колумб в дневнике, пылающего пламени, которое словно бы падало с неба в море в лигах четырёх или пяти от них», – эту версию излагает в своей книге биограф Колумба Вашингтон Ирвинг. Писатель поясняет, что метеоры «наблюдаются всегда в ясном небе этих широт… В прозрачном воздухе восхитительной ночи, когда каждая звезда сверкает ярчайшим светом, они иногда оставляют за собой светящийся след… и вполне может напоминать пламя»…
Известно, что Колумб записывал в судовой журнал факты и только факты. Но в записях, сделанных им 15 сентября 1492 года, ни о каком метеорите не говорится, сообщается лишь о «пылающем пламени», которое в течение некоторого времени «словно бы падало с неба в море».
Описания оптических явлений, зарегистрированных Колумбом в Саргассовом море, не привлекли внимания учёных. Это позволило Ирвингу предаться фантазиям: «Ещё раз или два видели они… вспышки, будто это был факел на рыбачьем челноке, попеременно поднимавшемся и опускавшемся на волнах, или в руке человека на берегу, который, переходя от дома к дому, то скрывался, то показывался».
Что ж, биографу Колумба можно простить ту лёгкость, с которой он столь поэтично описал