Норвегии улепетывало на север.
Среди тех, кто с изумлением и ужасом наблюдал за вторжением, находилась девятнадцатилетняя еврейка, недавно бежавшая из Австрии, – Рут Майер. 10 апреля в пригороде Осло Лиллестрёме она описывала в своем дневнике сцену, которой предстоит сделаться рутинной трагедией для многих европейских стран: «Я воспринимаю немцев скорее как зловещую стихию, нежели людей. Мы видели, как люди потоком струятся из подвалов, собираются на улицах с колясками, шерстяными одеялами, с детьми на руках. Они садятся на грузовики, в конные тележки, в такси и частные автомобили. Словно кино разворачивается перед моими глазами: бегут финны, поляки, албанцы, китайские эмигранты! Так просто и так печально: люди эвакуируются, унося с собой шерстяные одеяла, серебряные ложки и детей. Бегут от бомб»1.
Норвежцы не склонились перед завоевателями и оставались неумолимо к ним враждебны. Они были вынуждены признать поражение, однако выслушивать резоны не собирались. Рут Майер слышала, как трое немецких солдат объясняли кучке жителей Осло, что поляки перебили 60 000 мирных немцев и рейх вынужден был вмешаться ради спасения своих братьев по крови. Рут рассмеялась:
«[он] обернулся ко мне и сказал: “Фройляйн, вам смешно?” – “Да, мне смешно”. – “А наш фюрер!” – Его глаза увлажнились: – Он тоже человек, как все мы, но лучший, лучший во всей Европе!” Небесно-голубые глаза другого солдата тоже увлажнились, он кивал, поддакивая этим словам: “Лучший! Лучший!” Еще кто-то подтянулся послушать. Норвежец спросил: “И мы должны поверить, что вы явились сюда спасать нас? Так тут написано!” – он ткнул пальцем в газету. – “Спасать вас? Нет, мы не за этим”. Но блондин перебил: “Да, конечно же, для того мы сюда и пришли”. Темноволосый призадумался и сказал: “Собственно, если по правде… мы защищаем вас от англичан”. Норвежец: “Вы сами-то в это верите?”»2
Вера большинства немцев в справедливость и разумность их миссии подкреплялась стремительным успехом. Завоеватели подступались уже и к южной Норвегии, перерезали ее связи с другими странами, захватив лежавший на пути полуостров Дания – там они почти не встретили сопротивления. Стортинг собрался вновь, на этот раз в маленьком городке Эльверум в 65 км от Осло. Пока они обсуждали положение, пришло срочное известие: немцы создали в Осло марионеточный режим во главе с предателем. «Теперь у нас есть правительство Куусинена!» – возмущенно вскричал премьер-министр, подразумевая финского коммуниста Отто Куусинена, способствовавшего сталинскому вторжению в Финляндию. Однако норвежский «Куусинен» Видкун Квислинг окажется куда более опасным – настолько, что его имя сделается нарицательным.
Четыре автобуса с немецкими десантниками, спешившими в Эльверум, попали под огонь из засады, устроенной членами местного клуба стрелков. Норвежцы обратили солдат в беспорядочное бегство и смертельно ранили немецкого авиационного атташе капитана Эберхарда Шпиллера, которому