от меня хотела?
– Да, Боря, после этого хотела уйти.
«Да, собственно, и ушла…», – подумал он.
Вечерок выдался на славу. Петрович не знал, чему был бы больше рад. Нужно ли было узнать эту чудесную правду или лучше не притаскиваться сегодня на поиски Маринки. «Кто ищет, тот всегда найдет», – нашлось применение поговорки.
– Маринка, я пойду. Пожалуй.
– Да и пойди, пожалуй.
– А то вдруг еще чего вспомнишь, я ж окончательно полысею и поседею от такой задушевной беседы.
Уже в дверях он спросил:
– А что она делала-то на той улице перед смертью?
– Точно не знаю, там находится итальянский ресторан, который она любила. Может, там была, – Маринка пожала плечами.
***
На сорок дней с момента смерти жены Петрович решил не устраивать никаких посиделок, а решил один сходить в ресторан на той улице, где Лариску настиг сердечный приступ.
«Сердечный приступ в прямом и переносном смысле», – грустно усмехнулся Петрович, помятуя Маринин рассказ про роман его умершей жены.
Он заказал столик заранее. Пришел и уселся в кресло.
Ресторан был довольно нарядным и дорогим. Бальзак и Уэллс были вместе с ним. Но Лариску здесь он все равно представить не мог.
Петрович сделал заказ и попросил принести полдюжины устриц.
– Извините, – поклонился официант, – вон тот господин заказал последние устрицы, он кивнул влево, – остались только две штуки, хотите две?
Петрович кивнул.
«Это даже лучше. Возможно, они мне не понравятся», – подумал он.
Когда официант ушел, он краем глаза стал наблюдать на мужиком, на которого он кивнул. Мужик сидел грустный, в черном костюме, перед ним стояла рюмка водки, накрытая кусочком хлеба, и блюдо со льдом и устрицами.
«А ведь это же он!… ее любовник!» – вдруг подумал Петрович.
Ведь он так же сидел и поминал Лариску на сорок дней.
Борис еще интенсивнее скосил глаза, рассматривая его.
Мужик был приличный, интеллигентный, взрослый, и он скорбел. Больше Петрович ничего не мог о нем сказать.
Мужик иногда опрокидывал рюмку, опирался лицом на ладони и явно скорбел.
Петрович проглотил принесенную ему устрицу. Его чуть не стошнило. Он подумал, что со стороны он, пожалуй, позеленел.
«Господи, и что люди в них находят… второй раз мне этот аттракцион ни за что не повторить», – ужаснулся он, глядя на лежащую перед собой раковину.
Борис подумал, что тупой получился вечер, как, пожалуй, и вся их жизнь, истинное лицо которой открылось ему в последние дни. Он – Борис, Лариска, этот мужик, устрицы – слишком много персонажей, слишком тесно в одном месте.
Борис расплатился и встал.
Проходя мимо злополучного посетителя ресторана, он подумал:
«Спасибо тебе, мужик, за все. За блеск в ее глазах, за ипотеку, за диван, за торшер. Бывай, что ли».
Пироги и орехи
Андреева подперла румяную щеку, облокотившись на подоконник, и смотрела