бойцы.
– А если так точно, то сейчас двигаем в объезд этого городишки. Зайдем в него с другой стороны. Вопросы?
– Никак нет.
– Значит, по машинам.
Объездная дорога оказалась еще хуже, чем та, по которой мы ехали до этого. Так, не дорога, а раздавленная земля, по которой прошлись многочисленные гусеницы и колеса грузовиков. Водитель одного мотоцикла не справился с управлением и заехал в воронку от бомбы, на дне которой валялась изуродованная нижняя половина чьего-то трупа. Причем заехал конкретно, повредив коляску.
Я не стал экспериментировать с извлечением мотоцикла из ямы, просто приказал бойцам снять пулеметы с обоих мотоциклов и пересесть в «Ханомаги». По такому бездорожью лучше двигаться на гусеницах, а то недолго и шею себе свернуть.
Моя штабная машина выла движком, но пока тянула по раскисшей почве, не застревая, – и на том спасибо. Я б тоже пересел в «Ханомаг», но в случае чего солидный черный автомобиль однозначно добавлял нашей кавалькаде престижа, и нас не останавливали встречные немецкие подразделения и патрули полевой жандармерии, хорошо заметные издалека по крупным металлическим бляхам-горжетам, висящим на груди.
Я ехал – и удивлялся, как быстро возвращаются давным-давно забытые знания того периода, когда я плотно интересовался историей Второй мировой войны. Вот и про жандармерию вспомнилось, и про горжеты. Похоже, это как с иностранным языком, который когда-то изучал и позабыл за ненадобностью. Но стоит попасть за рубеж – и откуда что берется? Слова и предложения, казалось бы, давно стертые в памяти, всплывают сами собой, и ты уже более-менее бойко общаешься с аборигенами, удивляясь сам себе. Интересно, что еще полезного всплывет в моей голове в ближайшее время?
Мы уже почти обогнули городок по широкой дуге. Оставалось объехать небольшой лесочек, чудом не сгоревший при бомбежке, но тут Игнатов невольно притормозил.
Потому, что впереди стояла очередь.
Наши. Много, человек сто пятьдесят, а может, и больше.
Пленные.
Естественно, обезоруженные, без ремней и сапог, люди стояли – и ждали.
Своей очереди…
Фрицев, их охранявших, было человек сорок. Стояли с винтовками на изготовку, штыки примкнуты, ноги расставлены. В случае чего начнут колоть-стрелять без промедления.
А впереди работала еще одна немецкая команда, числом около взвода, плюс два пулеметчика. Следили за тем, как наши бойцы под прицелом винтовок и MG34 копают большой ров.
Они уже почти закончили, одни головы виднелись и земля, вылетающая из рва. Видимо, взводному офицеру этого показалось достаточно, и он махнул рукой.
Две очереди слились в одну…
Я видел, как голова одного из наших бойцов взорвалась кровавыми брызгами, словно арбуз, по которому ударили кувалдой. А больше ничего не видел, так как ярость красной пеленой застила взгляд…
Но я страшным усилием воли заставил себя успокоиться.
Немцев было слишком много. А нас – слишком мало. Конечно, неожиданность