ее у нас. И за это примешь смерть от рук своего собственного командира.
Дэдхи’Ашане взмахнула рукой, и Догар, запрокинув голову к черному небу, взревел разбуженным от спячки, голодным медведем. Алый туман собирался вокруг него вертикальным вихрем из крови и предсмертных стонов, пока не исчез в призрачной кроне мертвого дерева, укрытого багровым саваном.
Перед Хаджаром стоял трехметровый воин, закованный в кровавую броню. Внешне она была чем-то похожа на шкуру медведя, но орнамент выглядел застывшими в предсмертной агонии мертвыми воинами.
Хаджар посмотрел себе под ноги. То, что он принял за землю, на самом деле являлось сплавом из сотен тысяч мечей и доспехов. То, что некогда принадлежало воинам, после смерти оставалось на залитой кровью земле, которая впоследствии давала всходы, пропитанные чужой болью, страданиями и одиноком ожиданием того, когда костяная заберет тебя к дому праотцев.
Это была земля Дэдхи’Ашане. Ее вотчина. Место силы, где разве что лжебоги или сущности сродни Хельмеру, Фрее и иже с ними смогли бы ее ранить.
– Кто бы передо мной ни стоял, – прорычал Хаджар, – это не мой командир. Он пал, сражаясь за родину. За своих близких. Он был героем. Настоящим. Ты же выставила против меня жалкого монстра. А ни один монстр не сможет одолеть другого, сильнейшего монстра.
С этими словами Хаджар прислушался. Он прислушался к стуку своего сердца, мерным ритмом отбивающего свой неустанный ход. Прислушался к словам Тенед, которые почти не были слышны из-за призрачного кокона защитного артефакта, окутавшего ее тело.
Прислушался к поступи рыцаря Красного Тумана, внутри которого где-то глубоко застыл облик Догара. Того, кто объяснил Хаджару, что такое честь, показал, где отыскать совесть и взять силы, чтобы удержать ее в своих руках.
– Прости, командир, – прошептал Хаджар, – я не смог выполнить твоего наказа. Путь чести оказался для меня слишком тяжел.
Имя ветра, как только отзвучал последний слог искренних слов сожаления, вошло внутрь души, а затем и плоти Хаджара.
Тенед смотрела на стоявшего перед ним дракона. С мечом, в простых хламидах, против рыцаря, созданного древней Дэдхи’Ашане. Той, которой поклонялись в мире смертных еще до того, как Седьмое Небо стало обителью богов. Она была первой, кого называли богиней войны.
Но…
Тенед слышала поступь тысяч и тысяч солдат вовсе не в шаге Красного Тумана. Она чувствовала дыхание пороха и стали, которое слетало не с алых губ фейри. И над головой небо, горящее пожаром войны, разрывало вовсе не красными, а синими молниями.
Буря пришла в это место.
Она гремела боевыми барабанами, удар за ударом обрушивалась на землю нескончаемым потоком битвы. И каждый удар молнии тянулся все ниже и ниже к земле, пока не дотронулся до тела недрогнувшего молодого дракона. Его волосы черной гривой встали дыбом. Одежда затрепыхалась крыльями встревоженного орла.
Мышцы, и без того тугие и большие, налились силой и сталью. Пальцы сжали клинок так сильно,