от бабушки скалкой по голове, ворвавшись в три часа ночи, да еще и под экстази.
В детстве Кэсси очень любила момент, когда она покидала бетонную дорожку, продуваемую ветром, и входила в жаркое пахнущее корицей нутро квартиры, будто дверной проем был некими магическими воротами в иной мир.
– Кассандра, tygrysek[2]! – бабушка отвернулась от плиты, чтобы поздороваться с Кэсси. Макушка старушки едва доставала до носа внучки, но объятия были столь сильными, что могли сломать ребро.
– Ты похудела, – укоризненно заметила пожилая женщина.
– Не благодаря тебе, – Кэсси принюхалась. – Грибы и сметана… Вареники. А маковый рулет на десерт?
Бабушка с прищуром посмотрела на внучку.
– Грибы, конечно, можно унюхать, а как вареники?
Кэсси провела по краю рабочей поверхности стола и показала бабушке след белой пыли на кончике пальца.
– Когда ты делаешь kopytka[3] или хлеб, то я не чувствую запаха дрожжей.
– А про маковый рулет?
– В холле лежит новый номер твоего любимого журнала. Значит, ты была в польском магазине в Ислингтоне. Ты никогда не уйдешь оттуда, не купив makowiec[4].
– Иди и садись, умница, – не в силах сдержать улыбку, бабушка выпроводила Кэсси Рэйвен из кухни.
В гостиной Кэсси опустилась в кресло и почувствовала, как тепло окутывает ее, подобно одеялу. Единственными звуками были мягкие хлоп, хлоп, хлоп из газового камина. Сейчас трудно поверить, но подростком Кэсси смотрела на этот дом как на перегретую тюремную камеру, а на бабушку – как на главного надзирателя с глазами-бусинками. К шестнадцати годам Рэйвен уже проколола язык, выкрасила бирюзовым прядь волос и выкурила свой первый «косяк». Что касается школы, «Кэсси предпочитает расспрашивать своих учителей, а не получать от них знания», – гласил табель успеваемости. Тогда девушке казалось, весь взрослый мир объединился с одной целью: уничтожить право Кэсси на самовыражение.
Из кухни донеслось неожиданное: «У меня для тебя кое-что есть!», после чего послышался звук закрывающейся дверцы морозильника. Babcia вошла, заложив руки за спину, а затем протянула внучке пластиковый контейнер.
– Итак, какие догадки?
Внутри Кэсси обнаружила замерзшую белку. Положив беличью мордочку к себе на колени, девушка осмотрела ее также нежно, как одного из своих человеческих подопечных. Кэсси уже представляла, как возвращает белку к жизни с помощью таксидермии, которой девушка недавно занялась.
Мертвая белка показалась бы весьма странным подарком для большинства людей, но они не знали, что Кэсси Рэйвен с детства тянуло к мертвецам. Она до сих пор помнит, когда в первый раз увидела лису, лежавшую в канаве, – ее переехала машина. Наклонившись, чтобы погладить щетинистый рыжеватый мех бедняжки, девушка увидела, как та на мгновение преобразилась в резвящегося лисенка.
– Разве она не прекрасна? – Кэсси погладила беличью чистую шкурку, излишне безупречную для смерти на дороге. – Где ты ее нашла?
– Я