почти самая высокая и мне совсем не хочется улыбаться. Мы стоим на причале и ждем неизвестно чего. Не толкаемся, но все равно касаемся друг друга. Иногда только взглядом. Но и этого достаточно, чтобы дать знак – я понимаю тебя. У Кости, худого и неправильно стриженого, скрипучий голос. Он вещает громче всех, а разобрать что именно – сложно.
– Эй ты, фьиить, – это он Рите, – воды дай.
– Да ну тебяяя, – тянет Рита, – и так полбутылки выпил.
И все равно лезет в рюкзак за бутылкой. Бутылка идет по рукам через всю толпу, но никто не зарится на нее: то ли из-за Кости, то ли правила такие сиротские: без спросу не брать. Переводчица мечется от причала к причалу, ныряет в кучку, что-то спрашивает и теряется. Ее все слушают, но мало кто слушается. Такие законы. Если ты сам по себе, то никакой взрослый тебе не указ, пока ты сам не решишь иначе. Я тоже решаю не отставать от всеобщей самостоятельности. Скоро окончательно на другую сторону перейду, в оппозицию, к Косте. Его крикливость гораздо приятнее переносить, чем иринину божественную строгость.
Не знаю, зачем я сошлась с Ритой. У меня Димка есть, да и Тата с Ленкой и Олькой. Но странно, что когда собирается вся группа, они будто бы чужими становятся, будто знают обо мне больше, чем надо для этих общих вылазок в большой мир из нашего маленького Раццуолло. А еще я вроде как пятая лишняя оказываюсь, поэтому, видимо, и прилипла к Рите. Их с Ромой здесь считают братом и сестрой. Но Рита мне шепнула, что они даже не целовались. Так все запуталось еще больше.
Рита одета во все розовое и усыпана веснушками. Когда она начинает говорить, все замолкают, когда смеется – затыкают уши. Но только не я. Она словно маленькая взрослая тягает на плечах пухлый розовый рюкзак, но никому не показывает, что в нем.
– Ета мааё, – тянет она и все соглашаются и ржут.
Я не собиралась заводить друзей из Козы, поэтому Рита стала моей «дорожной» знакомой: только сидим и ходим рядом. В своем новом ношеном розовом костюме она совсем не похожа на приезжую. Веснушки слились с загаром, и вот она уже совсем как среднеевропейка, не отличишь. Точно как я. Но попались мы с ней не на этом, а на правде, которую остальные предпочитали не обсуждать. А мы сразу завели разговор о той, обычной жизни, которая не на «сапоге».
Мы, всей тридцатиголовой группой, снова идем всем не известно куда. Достаточно того, что нас ведут, а остальное – само собой определиться.
– Мы с Ромой в Козе третий раз живем, – говорит Рита.
– Что, прям в одной семье? – смотрю на нее сверху вниз.
Пробор на голове у нее неровный, точно заплеталась впопыхах. Радуюсь, что не заплела хвост. Рядом с ритиными мои волосы выглядят как с рекламы шампуня. Она хихикает, словно какой секрет собирается рассказать.
– Да нет, конечно, в разных. Просто мы из одной деревни.
Смотрю на идущего впереди Рому.
– Никогда бы не подумала.
– Что мы вместе?
– Что вы из деревни.
На Роме белоснежная футболка, кепка и теннисные туфли или что-то на них похожее (никогда не видела вживую теннисных туфель).
– А