Ку-роч-ка! Я-ич-ки!.. Их немного, правда, пару десятков взял. Да!..
И не успел агент добавить, что горячий плод своей второй потаенной любви, завезет вечером лично, как из трубки неестественно громко донеслось:
– Свежак… Ледник!.. Ну, неужели! Тушка и яичко!.. Да!..
Агент Калинин такой реакции не удивился. С яркими личностями служба его сводила регулярно. Иногда с целыми кунсткамерами. Ну, работает доктор-фанатик днем и ночью, ну забыл опять покушать, ну отреагировал немного эмоционально…
Закрутились четыре колеса, подняв вихри придорожной пыли, и понесла Лили повара-любителя вперед, за медом, яблоками и другими ингредиентами, не менее секретными, чем его официальная профессия. И неведомо было ему, что сей же час еще одно колесо, пускай и не в буквальном смысле, разбитое, лежащее у обочины, вновь собралось в единое целое, стряхнуло с себя засохшую грязь и, уверенно набирая ход, покатилось по свежему, еще горячему асфальту.
2. Парфюмеры
Родион резко открыл глаза. И все. Что делать дальше, он не знал: просто уставился, не моргая, в белый потолок, на котором мерно покачивались яркие, вечерние тени.
Внутри был спокойный и неподвижный хаос – как в библиотеке после торнадо: свежую периодику и пару томов со стенда «Новинки» унесло стихией, но прочие – никуда не делись, их лишь разбросало по полу. Каким-то не повезло, и ветер зашвырнул их на или за стеллажи. Тишину разбавляла только чудом уцелевшая колонка, из которой негромко звучала «Champs Elysee».
Родиону композиция подвернулась однажды в современной обработке, он бросился искать автора и прочее его творчество, а когда догуглился до истины, был весьма раздосадован, а песню из плейлиста исключил и напрочь позабыл. А сейчас почему-то вспомнил.
Заевший трек помог парню открыть первую часть карты-загадки: он неожиданно вспомнил то, что ему снилось – будто бы он один гуляет по какому-то незнакомому, возможно европейскому городу со всеми обязательными атрибутами: пафосной архитектурой, безымянными статуями и фонтанами. Других прохожих только не было. Равно как и какой-либо осознанной мыслительной деятельности в черепной коробке прямо сейчас. Он пошевелил затекшими, будто покрытыми паутиной плечами – по коже приятно скользнуло шелковое одеяло.
Он сделал глубокий вдох: сильно, даже как-то чересчур, пахло грейпфрутами, как будто кто-то неподалеку безжалостно скальпирует и расчленяет цитрусовые.
Непреодолимого желания полежать «еще пять минуточек» не было, и он не сразу, со второй попытки приподнялся и, опершись на локоть, несколько минут неотрывно глядел в окно, где сплетничали перед сном могучие тополя, касаясь друг друга кронами и, как бы передавая тем собратьям, у которых не было возможности подсматривать в высоченное окно, кульминацию этого, безусловно, самого статичного реалити-шоу:
– Он проснулся!
Родион, сидел неподвижно, двигались одни зрачки. Его взгляд плавно переместился с убаюкивающего зеленого