ведьму-мать: волосы эти, как солома, на солнце выгоревшая, тонкокостный, как будто палку проглотил, глаза непонятного цвета, лицо вытянутое. Ну кто на него еще посмотрит? А тут я, сама бусины нашила. Да он на меня надышаться не может, любой каприз исполнить готов. А браслет наденет и никуда уже не денется. Чтобы стать женой главы рода и потерпеть можно, вон Найна терпела же.
– Ну да, – соглашалась с ней подруга, – Сайгон, конечно, уродец… Но сын главы рода.
Я уходил от дома, вспомнив всю воинскую науку, стараясь, чтобы мое присутствие было незамеченным, а наутро ссыпал желтые, потерявшие свой солнечный блеск бусины Кайле в ладони, повернулся и ушел.
С тех пор я не принимал ничьих бус, не держал девушек за руки и сундук с мехами просматривал и пополнял механически, потому что так надо, а я не хотел привлекать излишнего внимания.
Пару раз Терри пытался вызвать меня на откровенность, но я неизменно уходил от ответа, а год назад он загнал меня в угол.
– Большой брат, ну вот что ты творишь? – сказал он мне тогда. – Мать себе места не находит.
Это был запрещенный прием, и брат знал об этом.
– Терри, я уже большой мальчик, чтобы обо мне беспокоиться, – буркнул я, все еще надеясь уйти от болезненного и неприятного разговора.
– Да, большой. Через год с небольшим тебе уже тридцать будет. Ты думаешь, мы ни о чем не догадываемся? Или забыли о Прерванных Линиях? Или, может быть, ты забыл?
Я не хотел говорить этого, но, похоже, это был единственный выход из положения.
– Нет, я помню. И думаю, что пойду по путям Прерванных Линий.
Я видел Терри в разных ситуациях, даже в тех, в которых казалось, что выхода нет, но в этот раз выражение его лица меня испугало.
– Сай, почему? Как, как ты можешь так просто говорить об этом?
– Это традиция, маленький брат. Мужчина, который не смог создать семью до тридцати, бесполезен и должен уйти за грань. Я помню об этом, и, когда придет время, я уйду из жизни, как и положено воину.
– Сай, но ведь тебе предлагали бусины, и не один раз? Почему ты не можешь взять хоть у кого-нибудь?
– Потому, Терри, что я не хочу брать бусины «у кого-нибудь». Я хочу, чтобы бусины предлагали не экзотическому уродцу, не сыну главы рода и не богатому жениху. Я хочу, чтобы моя невеста видела меня, Сая, как Уна видит Расмуса. А на меньшее я не согласен.
И вот теперь я лежу на заднем сиденье машины сопровождения с закрытыми глазами и думаю о невестах, что ждут нас в замке Нашер.
– Как он? – спрашивает Мист, успевший занять водительское место.
– Заснул наконец, – прислушивается к моему дыханию Терри. Тянется в проход и неожиданно подтыкает, как маленькому, стираный и латаный плед, купленный когда-то нами на первом задании и с тех пор путешествующий с нами в машине как талисман на удачу.
– Как ты думаешь, может, ему в этот раз повезет? Так больно за командира, такой мужик мировой, и собрался по путям Прерванных Линий. – Это снова Мист.
– Ты