я была рядом.
– Ты же знаешь, как Майклсон ценит брак. Как хочет сделать всех нас «одной большой семьей», – говорил Пол, имитируя интонации босса. – Он хочет, чтобы мы работали по двадцать часов в сутки, но при этом беспокоится, как бы из-за этого не пострадала наша личная жизнь. Ведь он считает, что развод – это страшный грех, поэтому хочет, чтобы компания стала вторым домом не только для нас, но и для всех членов семьи. Он даже детский сад организовал, ты представляешь?
Постепенно я смирилась с мыслью, что юриспруденция станет частью моей жизни. Я даже пыталась изучать ее, чтобы легко поддержать разговор. Мне постоянно приходится носить строгие костюмы и каблуки, несмотря на то, что у нас в офисе нет дресс-кода: деловой ужин у Пола может наметиться совершенно неожиданно.
– Моника, ты же понимаешь, что должна соответствовать уровню моих коллег? – сказал он мне как-то. – Я понимаю, что «Мара» – демократичная компания. Но мы же ужинаем в лучших ресторанах. Ты понимаешь, что не можешь заявиться туда в джинсах и футболке?
Я кивала и соглашалась, и поначалу мне все это даже нравилось. Но время шло, и я так устала от этого бесконечного быстрого, но, в то же время, монотонного ритма жизни, что все чаще стала задумываться о детях, хотя моя мать не советовала рожать раньше тридцати пяти. Если у меня будет малыш, появится предлог, чтобы перестать мотаться по бесконечным деловым приемам. Я смогу скинуть шпильки, обуть кеды и отправиться с ребенком на пляж. Я смогу запускать с ним разноцветные кораблики в лужах, разгонять пасмурную погоду яркими воздушными змеями, наперегонки носиться на самокатах по парку. Я, наконец, достану блокнот и, может быть, даже схожу на какие-нибудь художественные курсы.
Ельник редеет. Хвойный настил сменяет трава. Все чаще попадаются огромные валуны, поросшие зеленоватым мхом. Солнце сменяет вязкий, густой полумрак: его лучи проникают сквозь ветви деревьев, сквозь пушистые еловые лапы и светлыми пятнами падают на землю, делая лес нарядным и радостным.
Я зашла уже слишком далеко, пора возвращаться. Я останавливаюсь, осматриваюсь, сажусь на толстый корень, перевожу дыхание – и тут замечаю крутой подъем. Наверное, здорово будет посмотреть на лес с высоты.
Смотрю под ноги, потом снова на подъем. Я знаю, что буду жалеть, если уйду сейчас. Тем более, торопиться мне некуда – посмотреть Андерленд я смогу и вечером, а Пол приедет только ближе к ночи. Я решительно встаю и направляюсь к подъему.
Пол. И Лу. Я никак не могла понять, почему они так не любят друг друга, тем более что они оба – юристы. У них должна быть куча тем для разговора! Но Лу всегда отзывалась о Поле с легкой неприязнью в голосе – такой, словно она пыталась скрыть ее от меня, но у нее не получалось.
– Ты можешь мне объяснить, почему тебе не нравится Пол? – спросила я у нее однажды.
– Ты уверена, что хочешь слышать?
– Конечно, раз я спросила.
– Моника, ты моя подруга, и ты влюблена в него. Я уже сказала однажды, что он тебя