в детстве? – Ее глаза загорелись злобой.
Александр мгновенно побледнел.
–Так вот оно что…
–Ничего. Снова что-то придумываешь. Просто вырвалось, я вообще об этом не вспоминала до нашего разговора.
–Тогда в чем проблема? И не вспоминай. Меня в лагере тоже пытались напоить, ты знаешь. Это было сто лет назад…
–Десять, – перебила она его.
–Но из-за этого я не устраивал там пожар.
–И я не устраивала.
–Да ты и перед лицом смерти скажешь, что не виновата. Хотя все прекрасно знают, что подожгла корпус ты. Забыла, сколько отец отвалил денег, чтобы все замять? Люди пострадали.
Да, люди пострадали. А я вышла сухой из воды. Да, конечно, так все и было. Мразь.
–А мне плевать. Я к этому не имела никакого отношения. И вообще дело не в этом. Оставь меня в покое, иди к гостям, развлекай их – в общем, делай свою работу.
–Знаешь, со мной там тоже не лучшим образом обращались через год. Но это же было так давно! Не понимаю, что тебя так злит.
Не понимаю, что тебя злит. Если фраза «в шаге от реальной смерти и с нетерпением ее ожидая» тебе о чем-то говорит, ты, может быть, поймешь часть. Сложно наслаждаться свежим воздухом и доброжелательной компанией, когда запираешься в служебных помещениях или убегаешь за территорию, только чтобы тебя не нашли, когда прячешь синяки под длинными рукавами и брюками, не ешь по два, три дня. Это все прелюдия. Потом тебя затаскивают в подвал и показывают, какая роль тебе отведена в этом сплоченном коллективе, где вообще твое место в мире. Действительно, что же меня так злит?
–Разговор окончен. За мной не иди.
–Только скажи, что ничего не задумала. Я вижу, ты вот-вот взорвешься. Если все будет, как в прошлый раз с Генри…
–В прошлый раз ничего такого не было, – резко прервала она его. – И прекрати постоянно напоминать. Я не горжусь этим, ты знаешь. А сейчас я чувствую себя нормально, твоя помощь здесь не нужна.
–Не нормально. Все это полная противоположность норме. – Он сделал глубокий вдох и отвернулся. – И я не хочу, чтобы из-за этого кто-то пострадал.
–У меня никогда не было такой цели, ты сам знаешь.
–Врешь, как дышишь.
Вида отвернулась, чтобы не видеть, как кровь из его разбитого черепа капает на пол. Какое-то время они не смотрели друг на друга.
–Пожалуйста, поднимись в комнату. Когда подадут главное блюдо, на меня перестанут обращать внимание. Я зайду. – Александр отступил на два шага назад, и казалось, что это причиняет ему реальную боль. Он чувствовал себя беспомощным.
–Не стоит, – заметно мягче произнесла Вида.
–Прекрати это. Я буду сидеть, как на иголках. Что я могу сделать?
–Мне ничего не нужно. Просто я хочу, чтобы этот день поскорее закончился. Я закроюсь в комнате, включу радио и постараюсь это пересидеть. Успокойся. Иди к гостям и больше не спрашивай меня ни о чем.
Вида направилась к своей спальне, Александр же остался на первом этаже, неспособный сдвинуться с места, и провожал ее взглядом, пока отец не позвал его к гостям.
***
Утро было пасмурное и хмурое, казалось,