как непрочная конструкция из карт. Даже он внутренне чувствовал, насколько шатким было их положение.
Для Валери прошедшее лето было настоящим испытанием, сильно поколебавшим ее веру в себя и в свои возможности. Три солнечных месяца в ее сознании превратились в годы, окутанные мраком ночи – мраком абсолютного бездействия и умственной деградации. Когда она вышла на улицу на следующий день после злополучных скачек, Валери будто ступила в пропасть: перед ней развернулась бездонная яма сменяющих друг друга дней, пустых и отвратительно идентичных.
Многие их соседи готовились к отъезду. Кого-то ожидало незабываемое лето в кругу друзей где-нибудь возле теплого моря, поездка по красивейшим городам Содружества или на худой конец долговременный визит в столицу с остановкой в хорошей гостинице, посещением модных магазинов, театральных премьер, вечерними прогулками по мощеным аллеям с горящими всю ночь фонарями. Осознание того, что у них будет возможность хотя бы на время вырваться из этого скучного и мертвого города, на время перестать слышать шум этого холодного ветра, медленно сводящий с ума, уже делало довольными. Валери издалека смотрела на счастливцев, затаскивавших в багажник чемоданы, стискивала в руках кожаную сумку и про себя называла их идиотами, в тайне завидуя им.
Альберт Астор быстро простил ей ту ссору или, по крайней мере, сделал вид, что простил. Он никогда не умел долго таить обиды, мстить людям своим холодным отношением, просто делать кому-то больно, но она никогда не ценила в нем этого редкого качества. Оно меркло на фоне всего, что она хотела в нем видеть и не находила, из-за чего ей каждый раз становилось мерзко и тяжело на душе – как одно разочарование, повторяющееся снова и снова. Разумеется, он первым пошел на примирение, и к концу июня их отношения стали прежними.
В начале июля она осознала, что, кроме отца, в городе у нее нет ни одного человека, с которым можно было бы говорить. Вида и Александр уехали из города, как только вышли из больницы. Никто точно не знал, что случилось, как их угораздило туда попасть. Ходили разные сплетни: они попали в аварию, они схватили какую-то тропическую инфекцию, они все подстроили, чтобы сбежать из города втайне от всех… Это был полнейший бред, но некому было рассказать ей правду: Генри в первых числах июля уехал в Пейтон-сквер, в университетский городок.
За несколько месяцев, проведенных в Калле, ей так и не удалось наладить дружеские отношения ни с одной из одноклассниц, ни с девушками из других групп, ни даже с соседями. Хотя брат ее школьной знакомой Лео Тэмз-Моран еще в июне пригласил ее на некое подобие свидания. Валери отказалась, так как этот участник городского кружка по сбору макулатуры ни на один процент не был ей интересен.
Люди никогда не тянулись к ней, и она не шла им навстречу. Никогда не считая нужным делать первый шаг в общении, она ждала, что его сделает кто-либо другой, но этот абстрактный «другой» бездействовал, и поэтому даже самые простые ситуации общения не складывались.
К середине июля отец совсем ушел в работу и практически