блестело и сверкало, так что домоправительница даже шторы сняла, лишь бы ему угодить. Их-то и мучала Конфетти, замачивая в тазу и отбивая прямо в воде круглым камнем. Остановилась только к вечеру, темнеть с приходом весны начинало все позже, но по небу уже видно, что день заканчивается.
За все это время Конфетти ничего дельного не придумала, хотя звериное начало в душе дергало все сильнее, предчувствуя, что времени осталось очень мало. Слишком мало. Животный страх убеждал – Тарзан зол так сильно, что не станет слушать ни слова оправданий. Так что остается просто взять нож да перед смертью хотя бы прирезать Павлу. Все равно пропадать…
Это стало единственным решением, хотя уверенности, что ей хватит ненависти на самом деле сделать подобное – воткнуть нож в живого человека – не было. Ведь Павла тоже просто не хотела попасть в дворовый женский дом.
Конфетти вошла в здание через черный ход. Дом Тарзана был самым большим на огражденной забором территории, еще два здания поменьше предназначались для жилья бойцам, в последнем, самом тесном доме располагались дворовые девки. Там же была кухня для них, потому что кормили девок совсем не так хорошо и сытно, как остальных. Ту часть двора от основного ограждал невысокий, но плотный забор, который не давал рассмотреть, что за ним. Конфетти в той части хозяйства никогда не бывала и истово надеялась никогда не побывать. Когда отмечали праздники, с той стороны двора постоянно неслись вопли, пьяные песни, женский хохот, а заканчивалось все это дракой и громкими пыхтеньем и стонами.
Итак, не откладывая на потом, Конфетти отправилась на кухню за ножом, но почему-то затормозила перед последним поворотом. Задумалась о чем-то, что-то ощутила: тонкое, как паутина, бесцветное, но такое же липкое. Запуталась в нем и остановилась.
Потом прислонилась спиной к стене и прислушалась к доносящимся из кухни звукам.
Текли минуты, сквозь грохот посуды неслись разговоры об обыденных мелочах, Конфетти расслабилась, приходя в себя и недоумевая – что вообще произошло? Ей уже мерещиться даже на пустом месте?
Она почти отклеилась от стены, чтобы, наконец, зайти в кухню, когда раздался топот бегущих ног, а после грохот падающего тела. Однако никаких криков не последовало.
– Что случилось? – испугано заговорила одна из кухарок.
– Там это… это… – голос прерывался и Конфетти с трудом узнала в нем женщину, приносившую наложницам еду, – новенькая девка… померла.
– Что? – срывающимся голосом переспросила кухарка.
– Захожу – а она в судорогах бьется… Изо рта пена зеленая… Хотела подхватить – не удержала. Я даже не успела испугаться, а она еще раз дернется и замерла… А рядом с ней коробка из бересты, где деревенские медовые сладости хранят… Думаю, съела чего-то.
– Так, – строго сказала кухарка и замолчала.
– Что ж будет, – заскулила прибежавшая, – скажут еще, что я виновата, что меня подговорили… Хозяин все ждал, когда ей лучше станет, все