отдавать.
– В следующее воскресенье или раньше. Я заеду, – сухо ставит перед фактом.
– Если заживут мои раны от сегодняшнего фейерверка, – пытаюсь отшутиться.
– Тебе было больно? – Искренне удивляется, хмуря брови, – почему не сказала?
Отпускает мой наряд. Смутившись этого вопроса, нервно одеваюсь.
– Да нет, всё хорошо, – не сказала, потому что хотела этой жести, но тебе это знать не нужно.
– В следующий раз будет по-другому, – берёт мой подбородок в ладонь и мягко поднимает на себя, – я компенсирую.
Устало улыбаюсь и убираю лицо. Одевшись, лезу в сумку, чтобы достать расчёску. Привожу голову в порядок и прохожу в холл. Вставляя ногу в туфлю, понимаю, что Давид тоже пил и вряд ли меня повезёт. Как какая-то шлюха поеду после этого секса своим ходом. Ухмыляюсь, обувая вторую ногу. Оборачиваюсь на парня. Стоит в брюках, без рубашки. Точно не собирается провожать.
– Созвонимся, – бросаю как-то с вызовом, мол даже не пробуй мне звонить.
Запускает руку в карман и достаёт деньги.
– Заказал такси, но оплату картой сейчас не принимают, – кладет три пятитысячные купюры на комод.
– Я поеду на лимузине? – Смеюсь, не понимая всю суть его жеста.
– Это за мою излишнюю грубость, – улыбается, принимая вид эдакого ангелочка.
Невольно морщусь, когда до мозга доходят его слова.
– Не нужно, – слышу как осип мой собственный голос.
Оборачиваюсь к двери и в одно движение поворачиваю вставленный в замок ключ. Толкаю от себя, выходя в подъезд.
– Постой, – спокойным тоном в спину, но стоять я не намерена.
Быстро прохожу к лифтам и жму кнопку. Слышу хлопок двери, но никаких шагов на этаже. Щелкает ключ, закрыл изнутри дверь. И мою отыметую во все щели гордость.
– Ублюдок, – процеживаю сквозь зубы и ныряю в кабинку.
Холодное зеркало отражает всю мою ненависть к Давиду, к себе, к этому проклятому дню. Мгновенно стираются в памяти все прикосновения, смех, слова. Хочется отмыться. Достаю телефон. Пропущенных звонков целый ворох: Вит, мама, зав. Кафедры, ей какого хрена от меня надо, неизвестный номер. Уведомления с сайта выстроились в верхнем окошке. Не хочу никого слышать. А этот урод и не собирается извиняться. Убираю обратно в сумку и выскакиваю из лифта едва открываются двери. Наталкиваюсь нос к носу на какого-то мужика, и сердце немеет. Показалось. Просто блондин. Устремляюсь на выход, скорее на улицу, чтобы выдохнуть весь углекислый газ, что застрял в горле. Только ступаю из подъезда, как прорывает на слёзы. Тупая, горькая обида бьёт по щекам. Не могу справиться с ней и, прижимаясь спиной к стене, даю выход эмоциям. Дура, идиотка, чего ты ждала?! Любви до гроба и свадьбу после секса? Оплакиваю свои ошибки, тщетно оттирая нахлынувшие дорожки с щёк. Рядом кто-то проходит в подъезд, молча, словно истерика у этого дома обычное дело. Никому не нужны твои проблемы. Собираюсь с силами и, отрываясь от облицовки, ухожу к дороге. Чувствую себя побитой, мятой, безродной