Гром. – Ты без кожи-то вон как хороша!
– Мне её ещё неделю носить, – причитала Василиса. – Или неделю носить, а потом девушкой с Иваном-царевичем жить, или к Кощею проклятому возвращаться!
– Её Кощей заколдовал лягушкой прыгать, – сообщила Варя Грому. – На три года и три дня. Если раньше снимет, Кощей её к себе заберёт. Кстати, Василиса, а за что он тебя так?
– За то, что замуж за него не пошла. Только всё ещё хуже, Варюшка. Если сниму я кожу лягушачью, три года и три дня не проношу, то красота моя только в Кощеевом царстве останется. Захочу к людям уйти – буду старухой сморщенной, пострашнее бабы Яги.
От подобной жестокости Варя онемела. Какой он, оказывается, подлый! Бедная Василиса. Лягушачью кожу надо срочно искать, иначе Василиса уже сегодня окажется в Кощеевом царстве. Ход сказки нарушится, Иван-царевич не увидит её на пиру у царя-батюшки в настоящем облике. Значит, не влюбится и искать не будет. Пропала лягушка и пропала, чего её искать? Может, на болото к себе ускакала, по свежим комарикам соскучилась. Или цапля проглотила. Иван-царевич повздыхает и женится на другой. А несчастная Василиса всю жизнь проведёт в ненавистном Кощеевом царстве. Или проживёт дряхлой старухой на окраине села. Варя не знала, что хуже.
С улицы послышались людские голоса, уныло заскрипел колодезный журавль. Утро!
Варя решительно встала. Надо спасать ситуацию. И думать, как выбраться из сказочного царства.
– Берите каравай и идите в ту комнату, где Иван-царевич обедал, – распорядилась она. – Я скоро приду.
Варя вернулась быстро. Гром взволнованно прыгал по комнате, Василиса сидела на скамье прямо, смотрела в большое, висящее напротив зеркало, словно прощалась сама с собой.
– Василиса, лезь под топчан, – сказала Варя. – Я за печку, Гром под стол.
Варя достала из-за пазухи и посадила на пол лягушку. Та квакнула, поскакала к выходу, словно хотела убежать.
– Это кто? – округлила глаза Василиса.
– Дублёрша твоя, – улыбнулась Варя. – Только она, видишь, всё время сбежать хочет. Я буду её из-за печки возвращать, ты, если надо, из-под топчана обратно в комнату толкни. А Гром под столом проконтролирует.
– Она же настоящая. Она говорить не умеет, – растерялся Гром и лапой повернул лягушку обратно в комнату.
– За неё Василиса будет говорить.
– Ерунду ты придумала, Варвара. Ивана-царевича не проведёшь, – сказал Гром.
Он прислушался, поднял одно ухо, потом второе, потом закрутил оба в спираль. Раскрутил. Ухо, как локатор, повернулось в сторону.
– Идёт!
Варя метнулась за печку, Василиса быстро и ловко залезла под топчан, Гром подвинул лягушку поближе к себе.
В комнату зашёл Иван-царевич. Увидел на столе каравай, замер. Подошёл ближе, потрогал хлеб, зачем-то понюхал и отщипнул снизу маленький кусочек. С удовольствием съел.
– Мастерица моя, рукодельница! Такой каравай не стыдно батюшке нести! Где ты сама-то?
Гром из-под стола подтолкнул лягушку к ногам Ивана-царевича. Та возмущённо квакнула