его вблизи, и он прошептал:
– Я простил Вас, дорогая госпожа, не плачьте, Вы скоро будете не одна, обретёте настоящее счастье, взаимную любовь. Но, постарайтесь сберечь её!
Оно но Комати, не отдавая себе отчёта, еле слышно прошептала:
– Спасибо.
Потом решила, что она вздремнула, и это ей почудилось во сне:
С тех самых пор, как в лёгком сновиденье
Я, мой любимый видела тебя,
То, что непрочным сном
Зовут на свете люди,
Надеждой прочной стало для меня!
Она поверила обещаниям и успокоилась. И уже с ещё большим вдохновением слагала стихи, нежные, глубокие, трогательные. Они бередили души людей, заставляя задумываться:
Думала всё о нём
И нечаянно дремой забылась,
И во сне увидала его.
Ах, если б знать – то сон,
Разве бы я проснулась?
Татьяна вновь прервала своё повествование и произнесла с восхищением:
Я поражена тонкостью, лёгкостью, изящной воздушностью её стихов. Прошло около сорока лет, как я читала их, но всё ещё помню. Недаром кто-то из известных режиссеров прошлого сказал (может Станиславский?):
– Та актриса, – настоящая актриса, которая бросалась в реку из-за несчастной любви. Её спасли, и она стала играть на сцене, потрясая сердца людей, заставляя их то – плакать, то – смеяться!
Только через страдания человек очеловечивается…
Оно но Комати изменялась и внешне. Красота её с оттенком печали, из яркой, волнующей, становилась благородной, возвышенной. Она оживала, вновь радовалась жизни, встретила достойного человека, полюбила, стала любимой. И уже реально относясь ко всему происходящему, писала:
Пусть скоро позабудешь ты меня,
Но людям ты не говори, ни слова.
Пусть будет прошлое
Казаться лёгким сном.
На этом свете все недолговечно!
Многое уяснила она о беспокойном человеческом сердце. Однажды поэтесса прочитала возлюбленному супругу свои новые стихи:
Он на глазах легко меняет цвет
И изменяется внезапно,
Цветок изменчивый,
Изменчивый цветок,
То называют сердце человека.
На это он ответил, что никогда не изменит своих чувств к ней. Будет любить её до конца своих дней.
Так увлекательно проходили у них дни – во взаимопонимании и обоюдной симпатии. Связующим звеном была поэзия. Как-то, прослушав её очередные танка, он произнёс:
– Вы открыли мне свою душу стихами, и уже для меня Вы не просто великая поэтесса, – но близкий, родной человек. Потрясающие вещи творит искусство! Я самый счастливый человек на свете. Обладать таким сокровищем, многого стоит!
– Мой друг, Вы преувеличиваете, но из Ваших уст лесть кажется правдой. И Вы так мило преподносите желаемое, превращая его в действительное, что я сдаюсь на милость победителя. Объясните мне кое-что. Я нахожусь под впечатлением, но разгадывать что-либо без Вас не желаю. Во сне мне