Мне не больно, не жалко, я просто приняла это как факт.
– Что произошло?
– Он сказал, что на меня напали и… и сильно избили. Не знаю… что-то такое. Я не вслушивалась. Он говорил, а я не понимала.
– Ты помнишь то время?
– Мне кажется, что я пытаюсь додумать то, чего не было.
– Разговаривала с ним об этом?
– Нет. Он просто попросил выслушать. Я спросила: хочет ли детей, он задал аналогичный вопрос, и я почувствовала внутренний страх, как стоп-сигнал, как запрет. Он понял это, поэтому и рассказал.
– Почему ты считаешь, что не чувствуешь, а именно додумываешь?
– Не знаю. Всё одно к одному. Он рассказал про то, что ребёнок был, и я вижу его чётко и ясно. Он сказал, что… случилось то, что случилось… и я тут же чувствую потерю: во сне он от меня отвернулся, осуждение во взгляде. Ты считаешь, что это не домыслы?
– Я предлагаю высказать своё мнение.
– Я не ощущаю себя матерью, Руслан. Нет той наполненности, лёгкости, того счастья. Было и было, а чувств нет.
– А что есть?
– По телу проходит неприятная дрожь. Боль, пустота, страх остаться одной.
– Он говорил о беременности. Это общий ребёнок?
Лора посмотрела круглыми глазами и несколько раз удивлённо моргнула.
– Я не задумывалась над этим, Руслан. – Усмехнулась мыслям и развела руками. – Веришь, нет, а другого мужчину рядом не представляла…
Отдышалась. Снова ошарашено взглянула.
– И… он просто сказал, что беременность была. На тот момент я и не подумала, что от другого, но он так всё это преподал, что, да, действительно осталось ощущение, что его рядом не было.
– Ты сказала про страх остаться одной. Имела в виду мужчину?
– Нет. – Произнесла удивлённо и замолчала, делая для себя это открытие. – Я говорила о семье.
– Ты рано осталась без родителей, возможно, именно эти воспоминания тебя задевают.
– Да… наверно… но я действительно говорила именно о семье! – Даже обрадовалась этому открытию. – И ты прав, рядом не было никого… наверно это воспоминания из детства.
Несколько раз кивнула, а потом вскинула взгляд, который очень быстро потемнел.
– Говори. – Кивнул Руслан, принял непринуждённую позу, располагающую к общению.
– Я говорила о ненависти.
– Я помню.
– Так вот, ребёнок… он отвернулся, но не ушёл. Он будто чего-то ждал.
– Тебя?
– Нет. Моего ответа. Я поняла это в тот момент, когда почувствовала тяжесть. Вокруг появились люди.
– Это было другое место?
– Нет. Именно эта комната. Только… они ведут себя так, словно меня нет. Меня нет и никого нет. Есть только они. Это мужчины. Они смеются, что-то пьют. Вызывают неприязнь. Запах! – Чётко выделила это слово и задышала громко и часто. – Кровь. Пот. Страх. – От напряжения её губы побелели, глаза сверкнули холодным блеском, а на щеках выступил непривычно яркий румянец. – Их страх. И моя ненависть. Именно это я чувствовала в каждом своём сне. Я понимала, что именно это чувство меня держало в напряжении всё это время. Это их хриплые голоса, их