а прикованным гребцам – в отчаянии идти на дно.
Но рабы тоже знали об этом. Когда до белого носового буруна византийского корабля не осталось и пятидесяти ярдов, гребцы правого борта затабанили, а на левом борту изо всех сил налегли на весла. Затем люди у обоих бортов быстро переглянулись, чтобы попасть в такт, и галера рванулась вперед, как будто гребцы целый день отдыхали. Стрелки подняли луки и прицелились в видневшихся над планширом греков.
Что-то странное возвышалось в середине византийского судна. Халим не мог разглядеть детали, но видел куполообразную металлическую конструкцию, освещенную не только лучами восходящего солнца, но и горевшим под ней пламенем. Над морем, перекрывая плеск весел и пение труб, разнесся громкий, напоминающий рев огромного зверя звук, перешедший в пронзительный сверхъестественный свист. Халим увидел, что два грека бешено качают рычаг, а еще двое разворачивают над бортом какой-то хобот.
Греческие корабли и греческий огонь. Халим слышал об этом оружии, но никогда не видел его в действии. Из видевших не многие уцелели, чтобы рассказать. И все-таки Халим знал одну полезную вещь: если тех, кто разводит греческий огонь, убить или как-нибудь отвлечь, оружие становится не менее опасным для самих греков.
Халим отчаянно выкрикнул приказ тюркским лучникам, горько сожалея, что не может предостеречь всю сотню галер, ринувшихся вслед за ним, чтобы атаковать, как теперь было видно, всего два десятка греческих кораблей.
Когда полетели первые стрелы, Халим перевел дух, но на греческом корабле свист уже перешел в оглушительный визг, там отдали какую-то команду. Эмир обнаружил, что хобот смотрит прямо на него, увидел вырвавшийся клуб дыма и ослепительное сияние. И вдруг огонь охватил все вокруг, выжигая глаза и обугливая кожу, так что Халима со всех сторон сжали тиски мучительной боли. Пытаясь закричать, он набрал полные легкие пламени. Уже проваливаясь в тот костер, что недавно был его флагманской галерой, Халим услышал одновременный агонизирующий вопль сотни рабов и в последнем проблеске сознания воспринял его как приветствие входящему в рай воину Аллаха.
Посланные на поиски суда Тулунидов, тщательно прочесав место, где три дня назад находился огромный флот, не нашли никаких объяснений загадочному исчезновению. Обнаружить удалось только обугленные обломки и обезглавленный труп мусульманина, который выжил в огне, но предпочел смерть христианскому крещению. А также одного раба, все еще прикованного к своему бревну, которое он с яростью отчаяния вырвал из тонущей галеры. Несчастный сошел с ума от жажды, но то, о чем он хрипел, заставило поисковые суда без промедления повернуть к египетскому берегу.
Вести о катастрофе не смогли обогнать флот, который ее вызвал. Через неполные две недели Мамун Ибн-Халдун, главнокомандующий правоверных на недавно завоеванном острове Мальорка, мог лишь угрюмо наблюдать с берега, как византийский флот, небрежно подавив сопротивление сухопутных войск, проходит