предписания и мой непосредственный начальник. Он отвечал мне очень раздраженно, и в конце концов я поинтересовался, не обидел ли я его чем-нибудь. Оказалось, что он давний пациент клиники, но, поскольку он пропустил два приема у психиатра, его «понизили» до статуса нового клиента и теперь ему приходится по второму разу отвечать на вопросы многостраничной анкеты. Разговор со мной был для него своеобразным наказанием за неявку на приемы врача, так что он попросил меня закончить поскорее, чтобы ему выдали препараты.
Наконец я добрался до той части опросника, где говорилось непосредственно о причине обращения. «Панические атаки», – буркнул он. В анкете для ответа на вопрос отводилось несколько строк, поэтому я, как добросовестный студент, попросил его рассказать подробнее. Он вскинулся: «Панические атаки! Ты что, не знаешь, что такое паническая атака?»
К несчастью для меня, я не имел ни малейшего понятия на сей счет.
Должно быть, я проспал в тот день, когда мы это проходили. Я смутно припоминал, что панические атаки как-то связаны со страхом, но не более того. Был велик соблазн притвориться, будто я прекрасно знаю, о чем идет речь, но я подумал, что мой собеседник легко меня раскусит – а он и так уже был на взводе. Мне же необходимо было вытянуть из него информацию и заполнить анкету так, чтобы это удовлетворило моего весьма придирчивого руководителя.
Я собрался с духом и ответил правдиво. «Честно говоря, я не очень хорошо осведомлен о панических атаках. Но погодите! – воскликнул я, так как мой собеседник поднялся, чтобы уйти. – Вам нужны эти бумажки, чтобы получить лекарство, так ведь?» Он кивнул с таким видом, какой бывает у взрослого, слушающего оправдания нашкодившего ребенка. «Ну вот, – сказал я, – если задержитесь и просветите меня немного насчет панических атак, я подпишу бумаги, и мы оба будем довольны».
Он остался. Он произнес целую тираду. Еще одну я выслушал потом от своего начальника, потому что потратил огромное количество времени на один несчастный опрос. Но оно того стоило, ведь именно тогда я впервые узнал о паническом расстройстве. Я был бы очень рад сказать, что этот мужчина затем попал ко мне на прием и что я помог ему отказаться от медикаментов и вести полноценную жизнь, – но, к сожалению, я никогда больше его не видел. Он пробудил во мне профессиональный интерес к панике, с него началась моя плодотворная карьера, принесшая мне столько радости: я стал помогать людям с паническими атаками. Так что, если вы сейчас читаете эти строки, сэр, спасибо за урок.
Мой подход во многом основан на когнитивно-поведенческой терапии (КПТ). В широких академических кругах КПТ считается самым эффективным методом для лечения тревожных и панических расстройств. Но очень часто КПТ разочаровывает людей, которые пытаются применить ее самостоятельно, без консультаций у специалиста. Я полагаю, так происходит в основном потому, что они думают о КПТ как о защите от панических атак и пытаются использовать ее именно как своеобразный «щит». Применение любых методов