Убивать осознанно. Карстен Дюсс

без лишних слов исчез в багажнике. Для своего почти двухметрового роста и сотни килограммов веса он довольно элегантно проскользнул внутрь. Саша раздобыл где-то старый пуховый спальник, на котором Драган уютно устроился в багажнике, или, по крайней мере, попытался. Он свернулся в позе эмбриона и оттопырил большой палец вверх в знак того, что у него все в порядке. Драган напомнил мне большого уродца, засунутого в стеклянную банку, каких можно увидеть в кунсткамере. Вот только стеклянной банкой служил мой багажник, а уродец был живой.

      Саша опустил крышку багажника.

      – Спасибо, что отвлек его от моей дочери, – сказал я Саше.

      – Не за что. Детей не стоит впутывать в подобные дела.

      – Никого не стоит впутывать в подобные дела.

      – Мы не можем выбирать свою жизнь. Мы можем ее только прожить.

      Пожалуй, стоит как-нибудь обсудить это с Йошкой Брайтнером. Если мне суждено остаться в живых и увидеть его. Прежде чем я успел еще что-то сказать, Саша скрылся за фургончиком с мороженым. Эмили не пришлось с ним столкнуться, а мне не пришлось ей ничего объяснять.

      Я открыл дверь фургончика. Внутри стояла моя малышка и танцевала под какую-то мелодию, которую сама себе напевала. Она с ног до головы была в пятнах различных оттенков красного. Мне пришлось быстро переключиться: из ада рабочих будней в рай отцовско-дочерних отношений.

      – Ну, мое солнышко, как тебе понравился сюрприз?

      Я вытер Эмили рот ее же платьем. Той частью, где еще не было мороженого.

      – Посмотри, это мои любимые цвета. Их я люблю больше всего на свете! – сказала она.

      – А я больше всего на свете люблю тебя.

      Я подхватил Эмили на руки, поцеловал ее и отнес в машину, чтобы посадить в детское кресло. Пока я шел, ноги у меня подкашивались. Что-то внутри меня сильно сопротивлялось тому, чтобы посадить ее в ту самую машину, в багажнике которой лежал психопат, угрожавший нам обоим. Но у меня не было выбора. Я заставил себя повторить мантру осознанности.

      Когда я несу своего ребенка, я несу своего ребенка.

      Когда я сажусь в машину, я сажусь в машину.

      Сейчас я поеду со своей дочкой в дом на озере. Как и планировал. В этот момент больше ничто не имело значения. Потом видно будет.

      Я посадил Эмили в детское кресло.

      – Я хочу чикен макнаггетс и какао, – сказала она.

      Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я пообещал ей это. А в действительности всего полчаса.

      – Ты же только что наелась мороженого.

      – Но я не ела чикен макнаггетс.

      – Думаю, что «Макдоналдс» уже закрыт. Сегодня там уже ничего не заказать.