врезались в ряды хазаров, одна часть которых была перебита, а другая – обращена в бегство. Быстро затем Кубад-шах отрядил 50 тысяч всадников с 20 предводителями, которым приказал преследовать Хакана и вернуться только после его удаления за Койсу.
Конница эта настигла войска Хакана перед Каякендом[26] и здесь произошло новое сражение, в котором многие хазары также были перебиты или взяты в плен. Затем бегущие и преследующие противники достигли Тарху[27], где на берегу моря бой между ними завязался еще раз. Но здесь хазары потерпели окончательное поражение и кинулись на левый берег Койсу. Достигнув этого, победители с огромной добычей возвратились в Дербенд, откуда, оставив здесь пятитысячный гарнизон, с остальными войсками Кубад вернулся в столицу.
Спустя некоторое время, когда Нуширван достиг известного возраста, и достаточно созрел для дел управления, Кубад-шах взял его с собою и снова прибыл в Дербенд. Принц Нуширван предпринял отсюда, с разрешения отца и в сопровождении десятитысячной конницы, осмотр гор и долин, лежавших в стороне неверных, и вернулся к отцу со стороны Кайтага и Табасарана. На пространстве от Кизляра и Адиль-чая (Волги) до берегов Куры, в горах и долинах не было в это время ни сел, ни укреплений. Поэтому, с целью удалить отсюда хазар и обезопасить от них Дербенд, Нуширван обратился к отцу с просьбой, разрешить ему возвести в этом пограничном районе ряд укрепленных пунктов и заселить их семействами, выведенными из Ирана. «В противном случае, – сказал он, – если хазары овладеют Дербендом, они будут господствовать на границах Ирана, Фарса и Адербейджана и опустошать эти страны своими нападениями».
Кубад-шах одобрил эту мысль и, разрешив ее осуществление, предоставил в распоряжение сына как денежные средства, так и всех, бывших в этой окраине, вельмож и военачальников. Тогда, собрав инженеров и других строителей и мастеров, Нуширван воздвиг и заселил, прежде всего, крепость Ширван (Шемаха), а затем – города Койкаб, Шах-абад и Шабран[28]; эти последние города и укрепления находятся в районе Мюшкюра[29] и Шабрана.
После этого, в расстоянии трех фарсагов от Дербенда, Нуширван воздвиг укрепление под названием Сул или Соль-кала (левое) и на таком же расстоянии провел стену, которая тянется на 92 фарсага. Над (?) Дербендом он также соорудил несколько укреплений и башен, и заселил их многочисленными переселенцами из Фарса и Арака. Далее, в разных местах Кара-Кайтага, он основал и заселил несколько деревень, а также города Саманд[30] и Анджи[31], укрепление Балхъ[32], города Кейван[33], Ихран[34] и Кюльбах[35], укрепления Сурхаб[36], Кичи-Маджар, Уллу-Маджар[37] и другие незначительные укрепления в пределах Дагестана[38].
Пункты эти называются теперь иначе: город Саманд носит название Тарху. Крепость Анджи разрушена; она лежала в трех агачах от
<p>26</p>
Кая-кенд (скала-деревня), в древности Гумри или Гамри – большой аул кумыков на речке Гамри-озенъ, в Кайтагском округе, в 47 верстах на севере от Дербенда и в 7 верстах от берега моря. Здесь похоронен известный академик Гмелинг.
<p>27</p>
Тарху (Таргу, Тарки) – большой аул кумыков недалеко от берега моря и в 3-х верстах на юг от Петровска. В течение почти трех последних столетий был резиденцией Шамхалов, а в древности – столицею хазар под именем Семенд или Семендер.
<p>28</p>
Шабран, по Дорну – Себран – название древней провинции и несуществующего теперь города, в пределах нынешнего Кубинского уезда. Существуют монеты Тохтамыш-хана, чеканенные в Шабране в 1388 году.
<p>29</p>
Мюшкюр или Машкюр – в настоящее время один из четырех участков Кубинского уезда, заключающий в себе 119 населенных пунктов. В Парижской версии „Дербенд-наме“ это название встречается в виде Мускур. Еще большим изменениям подверглись в разных версиях названия 4-х городов, основанных Нуширваном в районе Мюшкюра. Так, Койкаб встречается в них в виде Кеукеб, Кукаб, Кавкаб, Кюркюр, Курбаз, Кузбаз и Кур-Кур. Третий из городов носит названия Киран, Кирал, Кезиран, Кишран и т. д.
<p>30</p>
Саманд (по другим манускриптам Самандар, Семид и Семандер) – древнее название города, впоследствии аула Тарху (Таргу, Тарки), служившего резиденцией Шамхалов; был столицей хазар до покорения его арабами, после чего Хаган снова переселился в Итиль (Адиль) на берегу Волги. Повествующий об этом арабский историк (IX в. по Р. X.) Табари, прибавляет, что город славился своими виноградниками и „был разрушен русскими, или какими-то славянами“. Ибни-Хаукаль, арабский путешественник X века, лично посетивший этот пункт, говорит о нем между прочим: „На земле Хазарии есть город, называемый Самед и имеющий много фруктовых и цветочных садов; там до 40 тысяч садов, главным образом виноградных. В этом городе много мусульман, которые имеют свои мечети. Население строит дома из дерева. Местный повелитель – еврей, и находится в родстве с царем хазаров“. Некоторые восточные географы отличают Саманд или Самандар от Семид. См. об этом 15 примечание к английскому тексту „Дербенд-наме“, с. 25.
<p>31</p>
„Большой город Анджи“ (по другим Инджи), по словам арабского географа IX века, Абуль-Касима, лежал на самом берегу Каспия, в трех фарсагах от Семендера (Тарху). Рейнекс полагает, что этот город лежит на том месте, где в 1722 году Петр Великий заложил укрепление Булак (Низовое), а по словам Массуди (X век) в его время он был столицей Хагана. Во всяком случае надо думать, что город Анджи лежал, если не на самом месте нынешнего Петровска, то где-нибудь поблизости его, так как и в настоящее время туземцы иначе не называют Петровск, как Анджи или Анджи-кала.
<p>32</p>
Показания восточных авторов, относительно местоположения этого Балха, столь же различны, как и его названия, очевидно, искаженные переписчиками и встречаемые в разных сочинениях в виде Бельх, Бульхар, Бельдж, Беленджер, Балхар, Балгар и т. д. Автор X века, Бини-Азами, говорит в своей „Истории победы“, что Балх, или Белх был хазарский город, и из его описания следует, что он лежал недалеко от Дербенда. То же самое утверждают Хамдулла в своем сочинении „Назхат“, прибавляя, что он основан Нуширваном, и D'Ohsson („Des peuples du Caucaseo“. P. 55)
По словам Табари, который, очевидно, смешивает Балхар и Балгар, не город, а „страна эта лежит за хазарами, в 200 фарсагах от Дербенда“. Казем-Бек полагает, что Белх или Булхар – прежнее название Эндрея, лежавшего на 3 мили южнее нынешнего. По берлинскому манускрипту „Дербенд-наме“ Балхар был городом провинции Эндрей. В парижской версии того же сочинения говорится, что „Белх лежал на реке, протекающей через Ихран и снабжающей водою всю Грузию“. Здесь Грузия поставлена, вероятно, по ошибке, вместо Дагестана. Ихран – древнеперсидское и хазарское название части Аварии, а Ихран-чай – нынешняя река Койсу, действительно снабжающая водою весь Дагестан. В Даргинском округе, на одном из протоков Койсу (Казикумухского) и на расстоянии 90 верст от Дербенда, мы встречаем теперь довольно значительный аул Балхар, который, к сожалению, нам не пришлось посетить. Между тем, его предания, быть может, могли бы способствовать разрешению вопроса относительно одного из древнейших пунктов Дагестана.
<p>33</p>
Во всем Дагестане имеется только один пункт, название которого напоминает Кейван, или Киван, это – небольшой аул Кюринского округа Кеан; но имеет ли он какое-либо отношение к упомянутому в тексте Кейвану – неизвестно. Это название вовсе не встречается как в петербургской, так и во многих других версиях „Дербенд-наме“; его также нет и во французском переводе Клапрота.
<p>34</p>
Автор „Дербенд-наме“ говорит несколько далее, что „теперь“, т. е. в его время, Ихран (Ihran) принадлежит Аваристану (Аварии), что в нем живет племя Локан (Lugkan), называемое „теперь“ тау-лезги (горные лезгины) и что ранее в нем жил наместник Хагана с хазарскими войсками. По словам того же автора, Ихран-чай – большая река, известная под именем Койсу. К этому петербургская версия „Д.-наме“ прибавляет, что Исфендияр (сын персидского царя и современник Зороастра, по словам „Шах-наме“ Фирдоуси, см. Услара „Древн. сказания о Кавказе“. С. 141) основал золотой трон в Ихране и поселился в нем, и что поэтому и прилегающая к нему часть страны называлась владением Ихрана. В арабской географии под названием „Мальтабрун“ говорится, что хазарский город Ихран – теперешний Ирхани (Ihrani), или Ирганай. Это название принадлежит теперь одному из аварских аулов на берегу Койсу, среди населения которого еще циркулирует предание о временах владычества хазаров. Возле своего аула ирганаевцы указывают, между прочим, остатки широкой дороги, по которой, согласно преданию, хазары и их правители кочевали летом на вершину соседней горы Магмиз. Они же рассказывают, что некая хазарка, по имени Шонтай, жившая при самом возникновении Ислама и исповедовавшая еврейскую религию, переселилась на правый берег Койсу и основала здесь аул Аракуни, первоначально названный ею Аржа-куни (по-аварски – ларец, коробка, ящик), что вполне соответствует топографической обстановке этой местности, запертой со всех сторон высокими скалами. Согласно тому же преданию, арабы застали население Ирхани, Аракуни и некоторых еще, ближайших к Койсу, аулов, исповедующими, как наследие хазар, религию Моисея. Что еврейство было не чуждо этому району древнего Ихрана – отчасти подтвердилось и в наше время. Несколько лет тому назад, в Араканах, при разрушении одной древней стены, под фундаментом ее был раскопан плотно закупоренный глиняный кувшин, в котором оказался сверток грубого, сшивного пергамента, покрытого еврейскими письменами. Услышав об этой находке, шуринские евреи явились в Араканы и предлагали за нее большие деньги. Но их предупредил правитель канцелярии Дагестанского губернатора, кн. Накашидзе, взяв этот документ для просмотра. Дальнейшая судьба его не известна… В окрестностях своего аула араканцы указывают семь древних „кяфырских“ кладбищ, часть которых местным преданием приписывается также последователям учения Моисея.
Ввиду крайне сбивчивых показаний разных авторов относительно местоположения Балха, о котором мы говорили в примечании 29, и в особенности ввиду еще того, что некоторые восточные географы смешивают Балх с Ихраном, и даже употребляют эти названия в виде Ихран-Балх, мы считаем уместным указать здесь, что в трех верстах от аула Ирхани лежит другой под названием Балахуни. Если в этом названии мы отбросим лезгинское окончание уни, то тождество существующего Балах с искомым Балх становится столь же вероятным, как и то, что его смешивали и отождествляли с Ихраном вследствие тесного их соседства.
Еще одна подробность: в „Дербенд-наме“ Ихран назван городом, а Балх – укреплением. И действительно, Ихран, как подобает значительному пункту, лежит в широкой долине на берегу большой реки, а Балахуни – на небольшом притоке Койсу, в узком горном проходе и, очевидно, мог иметь целью только оберегание Ихрана от набегов горных лезгин. Тождество Балка и Балахуни, кажется, не подлежит сомнению, тем более что некоторые арабские географы, как Эль-Истархи и Ибну-Хаукаль, город в Ихране прямо называют Бейлакан, а у дагестанцев Балахани или Балахуни еще более известны под названием Балаканы.
<p>35</p>
Несколько далее автор „Дербенд-наме“ определяет, что Кюльбах, вернее Гюльбаг (цветочный сад) – это Эндрей его времени. В парижской же версии этого сочинения, по переводу Клапрота, название Кюлъбаха носит обширная провинция, называвшаяся ранее Ихраном и заключавшая в себе все пространство между рекою Койсу и Дербендом: „La seigneurie d'lhran, qui s'appelle maintenent Gulbakh, cest le territoir entre le Koi'-sou et Derbend“. В этой же версии говорится, что „Ихран был столицею провинции Кюльбах“ и что та же провинция „носит теперь название Эндери, так сказать, кантона Эндери“.
Сопоставляя всю эту кажущуюся путаницу с другими историческими и географическими сведениями, с которыми читатель встретится далее, мы полагаем следующее:
В исторический период, обнимающий последние два с половиной тысячелетия по крайней мере, ни персы, ни хазары не владели всем нынешним Дагестаном; под их власть подпадала только приморская плоскость и горная полоса, ограниченная низовьями Койсу. Вся же западная или нагорная половина Дагестана до пределов Грузии оставалась независимою и до самого появления арабов составляла владение Аварское, за исключением некоторых обществ, находившихся с ним в отношениях федеративных.
В тот же период, т. е. до завоевания арабами Дагестана, в той части этой страны, которая разновременно подпадала под власть то персов, то хазар, помимо Дербенда, Семендера и Аджи, существовали два еще главных города, служившие резиденциями правителей, поставленных Хаганом или Шахом; это – Ихран и Кюлъбах или Эндрей. В связи с разными политическими обстоятельствами, то один, то другой из них служил административным центром одного и того же района и тогда, что было в обычае, давал свое название всей провинции. Вот простой ключ к разъяснению того, что Ихран, Кульбах и Эндрей у одних писателей названы городами, у других – странами; что в одном месте Ихран считается городом провинции Кюлъбах или Эндрей, в другом – обратно; что у некоторых все эти три названия считаются тождественными, и что, наконец, какой-нибудь, положим, Балх, у одних является крепостью в районе Ихрана, у других – в пределах Кюльбаха или Эндрея. Итак, Ихран и Кюлъбах, позже называвшийся Эндреем, были двумя различными городами, но все эти названия тождественны в смысле страны или провинции: то есть один и тот же район, между Койсу и Дербендом, разновременно носил названия то Ихрана, то Кюльбаха, то, наконец, Эндрея.
Есть полное основание думать, что существовали два Эндрея – нынешний, называвшийся Кюлъбахом, и другой, более древний, лежавший, по преданию, верст на 15–20 южнее первого и иногда называемый Балхом. Географ Челеби говорит, что оба эти города находились в Дагестане (см. его „Географию“. С. 101–102). Бергман, в своей „Истории Петра Великаго“, приписывает основание Эндери (Андреева-городка) русским войскам, побывавшим в приморской части Дагестана в конце XVI века, во время царствования Феодора Иоанновича. Другие прибавляют к этому, что якобы Андреевские кумыки ведут свой род от атамана гребенских казаков Андрея. Но все это очевидная фантазия. Из оснований, приведенных нами в предисловии к настоящему переводу, нельзя не усмотреть, что Эндери представляли уже обширный город и, по всей вероятности, за много еще веков до эпохи царя Феодора, а в годы его царствования (1584–1598) там жил автор „Дербенд-наме“, и сочинение это было уже написано. В этот же почти период, в 1580 году, появившийся на низовьях Терека атаман Андрей едва отражал со своими 300 казаками нападения туземцев; следовательно, не только не может быть и речи о происхождении от него Андреевских кумыков, но более чем сомнительна даже возможность его вторжения в глубь населенной страны, в многолюдное Эндери, население которого в 1722 году истребило даже всю конницу Петра Великого, проходившую здесь под начальством Апраксина. Да, наконец, название Эндери вовсе не происходит от Андрея, а это есть, по объяснению самих эндреевцев, изменение кумыкского слова эндир, вернее индир (род. индири, эндири), что значит: место, где молотят хлеб, приготовленные для этого круглые площадки. (Объяснение этого названия см. „Чечня и чеченцы“ Берже. С. 136).
<p>36</p>
По словам автора „Дербенд-наме“, на развалинах древнего Сурхаба впоследствии возник город Кизляр-кала. Это последнее название означает по-тюркски крепость девиц и, что замечательно, географическое положение Кизляра вполне соответствует, кажущимся невероятными, известиям Страбона и других классических писателей о прикаспийских амазонках. У кумыков, считающихся потомками хазар, даже сохранилась древняя песня, рисующая нравы этих амазонок и начинающаяся фразой: „Из крепости девиц (Кизляр-каладан) идут девы к нам: кто выйдет к ним навстречу – получит их любовь“ и т. д. В Берлинской версии „Дербенд-наме“ и в извлечении Клапрота Сурхаб не упомянут. Основываясь же на петербургской версии, Казем-Бек совершенно иначе определяет этимологию названия Сурхаб и его превращение в Кизляр. В этом манускрипте говорится по поводу Кизляра, что „вблизи его, на местности называемой Кызыл-яр (по-тюркски – золотая, или красная скала, берег) были золотые рудники, а в верховьях Терека – серебряный“. Казем-Бек предполагает, что поэтому основанную на низовьях Терека крепость персы назвали Сурх-аб (по-персидски – красная вода), а тюрки впоследствии, на своем языке – Кызыл-яр (красный или золотой берег), что с течением времени „могло“ превратиться в Кизляр.
<p>37</p>
Эти названия двух Маджар (Уллу и Кичи – большой и малый) теперь не встречаются в Дагестане, вероятно, потому, как говорится далее в „Дербенд-наме“, что построенные Ануширваном укрепления „большею частью теперь разрушены и давно покрылись лесом“. В Кубанской области, на берегу реки Кумы, существуют обширные развалины Маджара, нередко упоминаемого в истории России, и о котором в начале XIV века Ибну-Батута говорит, что это был „большой и красивый город“. Маджар, иначе Мадьяр, этническое название одной из тюркских рас, постоянно вторгавшихся в течение V–VII столетий в северные и западные пределы Каспийского побережья. Первоначальное их появление здесь совпадает с эпохой царствования Ануширвана и, весьма вероятно, что в свое время название их приурочилось и в восточном Дагестане к некоторым, теперь не существующим, пунктам.
<p>38</p>
В арабской географии „Мальтабрун“ говорится, что Даг-истан (по-адербейджански – страна гор), или Ласжистан (лезгистан – страна лезгин) в древности назывался Бания, и что это название превратилось у арабов в Ал-Банию. Трудно допустить, чтобы такое объяснение не имело основания, хотя невозможно и согласиться с ним.
Страбон и другие греческие, римские и армянские писатели, еще за много столетий до появления на Кавказе арабов, упоминают Албанию. По Страбону Албания касалась на западе Иберии, на востоке – Каспия, на юге – Армении (Камбизены), а с севера была „защищена“ Кавказскими горами; следовательно, Дагестан, как лежащий севернее этих гор, не входил в эту Албанию. Моисей Хоренский различает две Албании (Ахованк): Армянскую – между Араксом и Курою, с главным городом Партав (Барда), и Прикавказскую, или Пайтакаран – на северо-востоке от первой, до берега Каспия, с главным городом Пайтакаран. Эта Албания позднее называлась Аран, что, по всей вероятности, – персидский Ихран, и в ней, по географии Клавдия Птолемея (II в. по Р.Х.), мы находим устья реки Caeci-us, что, если отбросить латинское окончание us, весьма близко к названию реки Койсу, которую арабы (Мальтабрун) называли Кова-су. В этой же Албании Моисей Каганкатваци в своей „Истории Агванъ“, а также и другие армянские летописи, упоминают проход Чога, Чора, Албанский и Дербендский, – безразлично для обозначения одной и той же местности. Принимая все это в соображение вместе с „устьем р. Койсу“ (а не все его течение), необходимо допустить, что древняя Албания заключала в себе приморскую часть Дагестана, вернее – Ихрана. Главная же или нагорная часть Дагестана, заключающая в себе округа Андийский, Гунибский, часть Казикумухского и бывшее ханство Аварское, не называлась Албанией, и, сколько нам известно, никакие свидетельства древних писателей не опровергают это предположение.