канцелярии учебных заведений и должностных лиц.
3) По бумагам, поименованным в перечне 15 декабря 1894 г., исполнения в 14 случаях из 24 помечены последовавшим днем представления списка г. Наливкина, кануном или следующими за представлением днями. Столь быстрое исполнение этих бумаг после произведенного г. Наливкиным давления свидетельствует, что исполнение их не представляло особых затруднений и могло иметь место в свое время. Часть остальных бумаг (6) вошедшая также и в список 16 июня 1895 г., исполнена лишь по приказанию генерал-лейтенанта графа Ростовцева. По некоторым бумагам окончательного решения и доселе нет.
4) Оставление г. Главным инспектором у г. генерал-губернатора бумаг для передачи Его Высокопревосходительством в свою канцелярию не освобождало г. Главного инспектора от обязанности узнать, какое дано движение этим бумагам и в случае оставления их без исполнения или замедления, в особенности ввиду непрерывных напоминаний г. Наливкина, принять меры к ускорению движения этих дел. О бумагах, оставленных у г. генерал-губернатора в 1891 г., г. Керенский вспоминает лишь в конце 1894 г., а именно 14 декабря, т. е. накануне представления ему г. Наливкиным упомянутого выше списка. Независимо того, ввиду признанной г. генерал-губернатором необходимости передать эти бумаги в канцелярию, г. Керенскому не следовало обременять Его Высокопревосходительство оставлением у него таковых, а следовало препроводить их от себя в канцелярию при отношении, во исполнение приказаний г. генерал-губернатора.
5) Тайный советник Яновский в конфиденциальном донесении в Министерство народного просвещения за № 311 заявляет, что «нельзя не пожалеть, что г. Керенский поступает по отношению к г. Наливкину не вполне правильно… Такое отношение к работе человека, заслуживающего всякой поддержки, вредит делу и водворяет нежелательные какие-то личные отношения и счеты».
Действительный статский советник
князь Аргутинский-Долгоруков
РГВИА. Ф. 1396. Оп. 1. Д. 337. Л. 47–57. Копия. Машинопись.
Дело Наливкин-Арендаренко
То, что произошло в 1904 г. между Владимиром Петровичем Наливкиным и Георгием Алексеевичем Арендаренко, с одной стороны – редкий случай, когда два винтика одного и того же административного механизма не просто не сработались, а один из них попытался посягнуть на святое – корпоративную этику и устои бюрократической субординации; с другой – даже после тщательного изучения сохранившихся архивных документов остается загадкой: действия, предпринятые Наливкиным, – это верность убеждениям или месть за конфликт, который, предположительно (а это лишь предположение, основанное на косвенных фактах), произошел много лет назад?
Делая попытку разобраться в этой человеческой истории, мы практически не располагаем «неформальными источниками» – мемуарами и воспоминаниями участников событий[170]. Все наше исследование построено на официальных