Вальмонт, у нее темные волосы и черные глаза, она внимательно следит за мной, и выражение ее лица напряженное. Она одета в мужской костюм, шелковый шарф свободно болтается вокруг шеи, и ее fetiche висит под подбородком. На первый взгляд она кажется девушкой не старше двадцати лет с обворожительным личиком, способным обмануть даже дьявола.
Однако ее внешность обманчива.
Гнев пронзает мои вены, и последние остатки спокойствия растворяются, точно дым на ветру, при встрече с этим гневом. Если Одетта хоть каплю догадывалась о том, что меня ждет, и специально скрыла от меня, она за это заплатит. Она уже поступала подобным образом, совершила глупую попытку вернуть меня на путь, который считала для меня правильным. Как будто ей судить, как будто она имеет право назначать себя судьей и палачом.
Прежде чем злость берет верх и я готов броситься на Одетту, я заставляю себя взглянуть сквозь нее, заставляю себя успокоиться.
Шин Джейяк, самый талантливый из наемных убийц Никодима, маячит во тьме за спиной Одетты. Второй из обращенных Никодимом вампиров, Джей орудовал в ночи в период расцвета Чосонской династии в Корее. Ему нет равных в искусстве владения холодным оружием и в ловкости рук, он вампир с любовью к острым лезвиям всех форм и размеров. Когда я был маленьким, он пугал меня больше всего, он, казалось, заполнял собой все пространство, мне внушали ужас бесчисленные шрамы, украшающие его мертвенно-бледную кожу, он так ни разу и не рассказал мне их историю целиком.
– Добро пожаловать в вечность, брат, – раздается другой голос, в словах едва уловимо проскальзывает каролинский[32] акцент. Смуглый Бун Рейвнел упирается плечом в затянутую дамастной материей стену и беззаботно ухмыляется мне, харизма наполняет каждое его движение. Однако за этим ангельским личиком скрывается безжалостный боец с острым, как у акулы, чутьем и зрением, как у ястреба, благодаря которому он может найти свою жертву где угодно. Пятьдесят лет назад Одетта окрестила его Адским Гончим (по многим причинам). И, учитывая все вышесказанное, имя подошло идеально.
Справа от Никодима стоит Мэделин Деморни, ее кожа и глаза имеют цвет тикового дерева, а выражение лица точно высечено из кварца. Первая из бессмертных детей моего дяди, Мэделин – та, к кому Никодим обращается за советом в первую очередь, до всех прочих. За последнюю сотню лет она стала равной ему во многих вещах, однако я ни за что не осмелюсь обратить эту мысль в слова при дяде. Увы, я почти ничего не знаю о прежней жизни Мэделин, которую она провела на берегах Cоte d’Ivoire[33], кроме того факта, что она умоляла Никодима обратить и ее младшую сестру, Гортензию, в обмен на вечную верность. А еще я знаю, что одна из ее величайших страстей (помимо любви к своей семье) – чтение, за страницами хорошей книги она может провести много часов подряд.
Гортензия Деморни нежится в обитом бархатом кресле, крутя локон своих длинных, густых, точно львиная грива, волос. В чертах ее лица светится веселье, и лукавая искра мечется в темно-серых глазах. На ней полупрозрачное