иначе бросали меня. Я решила, что не вынесу еще одной потери. Особенно теперь, когда я наконец была в Нью-Йорке и хотела оставить прошлое позади.
Но Эрик сидел напротив меня и улыбался так, что меня бросало в жар. Я подумала о том, что накануне сказала Хелен. О том, что сексом можно заниматься просто для забавы. Я сознавала, что мне хочется поцеловать Эрика и прижаться к нему всем телом, и пыталась понять, неужели я действительно такая девушка. Я видела, что и он меня хочет, а ко мне так давно никто не испытывал вожделения. Я спала только с Майклом и лишь потому, что мы были помолвлены и я любила его. То есть я вела себя, как хорошая девушка.
И все равно Эрик меня интриговал. Меня влекло к нему, и между нами определенно проскакивали искры. Мне хотелось открыть для себя Нью-Йорк, а кто мог показать мне город лучше, чем Эрик Мастерсон? Он уже сводил меня в два ресторана, в которые я сама никогда бы не сунула нос. К тому же, можно было не сомневаться, что и он не искал ничего серьезного. Наше общение было веселым и легким, без острых краев, о которые можно пораниться.
Я почувствовала, что провожу время в свое удовольствие, но у меня был только час на обед, и приходилось посматривать на часы. Время поджимало, и я прикинула, что успею дойти от ресторана до офиса на другой стороне Пятой авеню за пятнадцать минут.
Заметив, что мы сидим уже сорок пять минут, я сказала:
– Ужасно не хочется, но я должна вернуться на работу.
Я все еще не доверяла ему, и мне не хотелось говорить, что Хелен назначила совещание на час дня.
– Я возьму счет.
– Нет-нет, – сказала я, вставая из-за стола. – Останься, допей кофе.
– Это уже второй раз, Элис, – сказал он мне вслед. – Ты не можешь все время бросать меня в ресторанах.
Я остановилась и оглянулась, кокетливо пожав плечом.
– Ну, может, в третий раз тебе повезет.
К часу я была в офисе и созвала в зал совещаний всех оставшихся сотрудников Хелен. Ее единственный новый сотрудник, Уолтер Мид, должен был выйти только через неделю. За длинным столом расселись редакторы и авторы, со своими сигаретами, чашками кофе, блокнотами и непременной диетической колой. Когда подтянулись люди из художественного отдела, все места были заняты, так что они пристроились на подоконнике, точно стайка птиц.
Хелен внесла тяжелую коробку внушительных размеров, перевязанную бечевкой, а я – большой альбом для рисования, который установила на мольберт, напротив стола. Хелен встала рядом со мной, в лавандовом платье-рубашке, открывавшем ее изящные колени и добрую часть бедер, что было довольно рискованно для женщины средних лет, но ее это не портило, даже несмотря на стрелку на чулках. У нее была необоримая склонность цеплять чулки (и обычные, и в сетку) ногтем или ручкой, а то и за угол стола, во время ежедневной гимнастики. Она, наверно, меняла три-четыре пары в неделю.
Она терпеливо подождала, пока все рассядутся, а потом выразительно прокашлялась, и все замолчали. Она всех поблагодарила мягким бархатным голосом за то, что пришли, словно это были дружеские