Петька. Генрих Книжник

а у меня не клюют!»

      – Тащи! – крикнул вдруг Борька, и Петька, ничего не успев сообразить, дёрнул.

      Рыба, описав в воздухе дугу, шлёпнулась на песок и замерла. Бросив удочку, Петька рванулся к ней и застыл. Рыба лежала на песке, раздувая жабры, и была такая красивая, что Петьке снова захотелось плакать. Он осторожно тронул её пальцем, и она запрыгала, переворачиваясь с боку на бок, теряя красоту и блеск под налипающим песком.

      – Здоровая, – сказал Борька за его спиной. – Повезло.

      Петька поднял глаза на Борьку и засмеялся.

      – Зато у тебя уже шесть, – сказал он.

      «Отличный парень Борька, – думал Петька, сидя снова с удочкой. – В Москве бы такого. И Нюська у него хорошая: сидит себе, играет, не заплакала ни разу. Поймать бы сейчас ещё, чтобы столько же, сколько у Борьки, но покрупнее, как моя. Или совсем большую, как в магазине продают. Принёс бы я её домой, а эту свою отдал бы Борьке. Тётя удивилась бы: "Смотри, Василий, Петя-то у нас рыболов!" Потом зажарила бы, а я бы её съел. Не всю, конечно. Угостил бы и тётю, и дядю Василия, и Серого. И маме с папой бы написал. Только почему-то больше не ловится».

      Рыба не ловилась. Солнце припекало сильнее, ветерок, освежавший тело, стих. «Пора бы кончать, – подумал Петька. – Ещё немного посижу, ещё до одной рыбки – и всё. Борька же сидит». Как раз в этот момент Борька встал, потянулся и стал собирать в кучу разбросанные на песке вещи. Потом поднял и отряхнул Нюську и насадил рыбок на тонкий ивовый прутик. Петькину вместе со своими.

      – Пошли, – скомандовал он.

      – Куда пошли?

      – Домой. Мамка скоро обедать придёт.

      – Не пойду. Ещё поймать надо.

      – Ну сиди тогда. Домой пойдёшь – захвати удочки. А я Нюську понесу. Есть хочу.

      – Мои тоже обедать придут?