хотелось читать, играть на гитаре… Но ныли мышцы, и я злился, обещая быть более расчетливым, точно мой молоток, вгоняющий гвозди в смолистую доску.
…Едва вошел в коридор барака – все понял. Такое случается – мелькнет «картинка», быстрая, как луч – и уже знаешь, что будет. Что опять придется работать даром. Правда, пользы от этой способности мало. Все равно идешь, как сейчас, по скрипучим половицам, вдыхая запах плесени. Идешь, хоть и знаешь – дело того не стоит.
В маленькой комнате с надписью «бухгалтерия» тесно. Стол с калькулятором, шкаф для одежды, мрачный сейф. К невысокому потолку серой дымкой налипло чье-то отчаяние. Подхожу к окну, чувствуя, как прогибаются доски под ногами.
За окном шелестит осень. Мне по душе ее дыхание. Пожалуй, день – другой и повеет холодом, начнут раздеваться, темнеть ветви деревьев. Отсюда, из затемненной комнаты деревянного дома, этот свежий осенний день кажется другим, таинственным. В комнате прохладно и отдает запахом старых, изъеденных временем бревен.
Заказчица, сутулая, с поблекшим лицом, не смотрит в глаза.
– Вы не первый, кого приглашали…
– Да – говорю. – И все отказывались.
Мне понятно, почему она предлагает так мало за работу. Виноват начальник. Грубый, жадный… Он поедает ее, как гусеница. А она не в силах уйти.
Наконец, она поднимает глаза. Цвет их неясный, тусклый, а взгляд – израсходованный. Так смотрит на молодого парня зрелая женщина, с которой тот решил поиграть в любовь. А у нее трое детей и больной муж – алкоголик.
И тогда я посмотрел на нее по-другому. Чуть собрался, расфокусировал взгляд и «поплыл». Я увидел то, что есть у каждого из нас. «Это» ее – было серым, тусклым, как и глаза. Пепельно-серый уставший кокон с поникшими нитями. Едва заметные световые паутинки повисли вокруг головы. Словно лепестки растения, которое перестали поливать.
Итак… Отделить плинтус, перебрать, уплотнить пол, заменить гнилье. И убрать, наконец, этот наглый сейф. Очередной раз я брался за почти бесплатную работу. Сколько мне еще быть таким? Как объяснить семье, что я могу зарабатывать больше? Но что делать, если таких, как она, – много?
За стеной, в соседней комнате послышался голос. Тембр его – властный, скрипучий.
– Я должен гвозди искать? Я? Или плотник?
Дверь приоткрылась и вошла, точно побитая, заказчица. За ней – мужчина средних лет, полноватый, с немигающим взглядом. Я сразу узнал его и едва удержался, чтобы не встать в его присутствии. Женщина молчала, и на минуту в комнате зависла гнетущая тень.
Я все еще был в «состоянии». И отчетливо видел, как из груди начальника, на уровне сердца, открылось темное отверстие величиной с кулак. По краям отверстия скользнули и зазмеились ленты. Словно щупальца они дотянулись до груди женщины. И затем, будто насытившись, втянулись в свою дыру…
– Раз! Два! – командую я себе и наваливаюсь на лом, подсунутый под днище