Хозяин сей обители чернил, перьев, исписанных тетрадей и свитков широко распахнул окно, впуская свежий летний ветер, несший ароматы десятка душистых трав, особенно сильных сейчас, в последние часы отгорающей красноватой зари. С удовольствием вдохнул – медом пахнет. И речной влагой.
Посчитав света от одной свечи недостаточным, зажег еще несколько. В окно влетел сонный мотылек, закружил бестолковой тенью, пометался и вылетел прочь, отогнанный взмахом ладони от губительного пламени. Теперь уже можно было и приступать к спокойной и неторопливой работе, которую он откладывал слишком долго.
Книга подготовлена, чернильница и перо лежат, ждут своего часа. Сколько можно оттягивать? «Я должен это все записать. Я просто не имею права оставить все как есть, только в своей голове»
Глубоко вздохнув и пригладив рукой взъерошенные влетевшим в окно ветром черные густые пряди, взялся наконец за перо, погрузил остро очиненный кончик в чернильницу. Он писал споро, но отнюдь не торопливо – рука его двигались с быстротой и легкостью ученого мужа, исписавшего за свою жизнь не один пергамент. Что же до слов – о, он давно обдумал каждое из них, и теперь они лились из-под пера без запинок и пауз.
Убористым аккуратным почерком на гладкую поверхность текли чернильные завитки и изящные линии, складываясь в слова, а те – в историю… нет, в жизнь.
Иногда
«…Сложно понять все тонкости игры Богов и духов, что зовем мы Айулан, Властителями Стихий. И еще сложнее их правильно трактовать, и практически невозможно эти трактовки в последующем рассказать простым людям. Так случилось, что наш мир стал местом свершения многих загадочных, великих и страшных событий, важных не только для нас, живущих в нем от самого своего рождения.
Что есть море? Что есть земля, и что – воздух над нами? Что такое огонь – и равен ли огонь в очаге огню, что пылает в небе и зовется Солнцем, если правит ими обоими айулан Айтир? Ответ есть – но ведом немногим, очень немногим.
Правда, чтобы узнать, что такое – воля моря, не обязательно годы сидеть над учеными трактатами, познавая суть вещей.
Можно просто неосторожно пожелать однажды хотеть знать больше, чем тебе отведено.
С этого я и начну свой рассказ…
Глава 1. Рудольф Счастливчик
Море было безжалостно к кораблю.
Шторм упал внезапно – точно воплотился из ниоткуда.
Всю ночь капитан и его команда пытались обуздать ярость ударов стихии, но Аймира, повелительница соленых волн, оказалась куда более своенравной – всласть поиграв с кораблем, как с мячиком, она выбросила его на каменистый берег, подобно тому, как капризное дитя бросает наскучившую игрушку. Выплеснула вместе с очередной волной, разбив о скалы и раскидав экипаж и пассажиров по берегу. Увы, как я позже узнал, выжить при этом удалось лишь мне. По счастливой случайности, или милости владычицы морей и шторма – то мне неведомо.
Да и как я выжил, не знаю, точнее, не помню. Я почти ничего не помнил – сначала думал, что только из того злополучного плавания.
Когда я очнулся, в голове у меня было лишь имя.
Ру́дольф.
Моё имя? Или чьё-то другое? Название корабля ли? Нет, совершенно точно это имя. Вся моя жизнь промелькнула передо мной в этом шторме, и улетела вместе со своенравной повелительницей моря. Оставив мне лишь это полузнакомое «Ру́дольф».
Что же такое море у меня забрало, раз оставило жизнь? Я постарался вспомнить что-нибудь из прошлого на пробу. Ничего не вышло. Ну, кроме, разве что, совсем детских воспоминаний, вроде первого успешно сотворенного заклинания розжига огня, или первого пропущенного удара тренировочным мечом (в боку в этот момент кольнуло). Ни кто я, ни откуда я плыл, ни куда плыл и на каком корабле… Так. Стоп.
А где я, собственно, нахожусь?
Берега, что приняли меня, были незнакомыми. По крайней мере, я не смог их вспомнить. Кусты, деревца в отдалении, песок и камни… хм. С некоторым трудом, но я вспомнил, что вот те кустики зовутся дроком, чуть дальше – шиповник, он колючий и цепкий, но дарит неплохие красные ягоды по осени, да и у всех деревьев тоже были свои названия – сосны, дубы, ивы… Я все их знал. Что ж, все не так плохо. Море и небо, земля и имена всяких вещей остались со мной – но не более того.
От безнадежных попыток вспомнить больше голова отчаянно загудела. Это усилилось удушающей жаждой и болью в боку. Кажется, ребро, всё-таки я сломал. Во рту было горько и солоно, и почему-то сухо, как от песка, хотя провел я в воде явно немало времени.
Упав обратно на спину, я попробовал перевести дыхание. В висках пульсировало так, будто не кровь шла по жилам, а конная армия на галопе.
Впрочем… перестук копыт мне не почудился. Всадники действительно приближались к месту крушения корабля, но их было всего четверо.
Один из всадников спрыгнул, только его конь остановился и подлетел к ближайшему телу.
То есть, ко мне.
– Хвала