.

цокнул ему вслед языком, поправил шапочку и принялся с удовольствием оглядывать бурлящее хозяйство.

      В первой мастерской – она стояла совсем рядом с плавильным заводом – занимались сборкой и разборкой корпусов, установкой броневых плит, переплавкой ненужного хлама, а также ремонтом ходовых частей. В следующем ангаре, таком же большом, как первый, работали специалисты по моторам, кузелям и двигателям внутреннего сгорания, а ещё электрики и единственный в Помойке радист. В соседнем сооружении царствовали оружейники, мечтающие украсить вход в ангар антикварной мортирой столетней давности, но Кедо не позволял; а ещё дальше расположились алхимики, в ведении которых находилась в том числе и «горючка».

      И всё это беспокойное хозяйство беспрестанно звякало железом, поругивалось матом, пахло маслом, металлической стружкой, бензином, бегало по всей Помойке в поиске нужных запчастей, ожесточённо спорило у чертежей и искренне, с детской радостью и законной гордостью провожало за ворота каждую восстановленную машину. Это было не просто беспокойное, это было работящее хозяйство, умеющее и любящее создавать, и от понимания этого на душе у Кедо становилось теплее.

      На Помойке работало не так много людей, как могло показаться со стороны, но все они были по-настоящему увлечены своим делом, крепко спаяны и безмерно уважали старого Эзру. И это обстоятельство, вкупе с губернаторским покровительством, позволяло Кедо делать вещи невозможные и немыслимые для других обитателей Менсалы.

      Например, успешно укрывать в недрах Помойки троих приметных инопланетников.

      – Уродец у тебя получается, – с дружелюбной усмешкой произнёс Эзра, медленно набивая трубку душистым табаком. Большому пальцу его правой руки так часто приходилось выполнять эту операцию, что он давно пожелтел от никотина. – Всем уродцам уродец.

      – Не уродец, а прорыв, – пробурчал в ответ Гатов. При появлении старика Павел прекратил работу, спрыгнул на землю и принялся вытирать перепачканные машинным маслом руки. – Ходовую хочу улучшить.

      – Не только уродец, но и бессмыслица, – продолжил Эзра привычную пикировку.

      – Его ещё назовут изобретением столетия.

      – В цирке.

      – Умные назовут.

      Являясь в самый дальний, «резервный» ангар, который он определил в распоряжение гостя, Кедо всегда начинал разговор со смешков в адрес новой разработки Павла, а уж сейчас, когда машину выкатили во двор, на всеобщее, так сказать, обозрение, старик не удержался от особенно долгих замечаний:

      – Эту железяку ни под что не приспособишь.

      – Очень нужная в хозяйстве вещь.

      – Поживешь с моё – поумнеешь.

      – Я на такое не рассчитываю.

      – Поумнеть?

      – Столько прожить.

      – Кокетничаешь, – вновь хмыкнул старик, одновременно раскуривая трубку. – Судя по тому, как тебе везёт, проживёшь ты долго.

      – Везение может закончиться в любой момент, – заметил Гатов. – Я видел.

      – Заканчивается не везение, а вера в себя.

      – С этим у меня всё в порядке.

      – Вот