Мишаню в тупичок Бригадного переулка. По дороге, на привокзальной площади, его едва не затянула и не утащила за собой толпа обеспокоенных граждан с узлами, котомками и огромными фибровыми чемоданами. Они, движимые неведомой стихией, перемещались в сторону автовокзала. Некоторые зычными голосами выкрикивали отдельные то ли просто слова, то ли названия: «Соловьи! Стремутка! Дуловка!» Мишаня решил, что они едут в лес слушать соловьев и каких-то дуловок, про которых он ведать не ведал. Занятый этими мыслями, он не заметил, как бородатый мужик с двумя перекинутыми через плечо мешками намертво прижал его к спине твердой, словно выкованной из стали старухи с фельдшерским саквояжем в руке. Высвобождаясь из плена, он услышал, как бородач, паровозным гудком протрубил на всю округу:
– Братцы, а, может быть, и нет никакой Стремутки?
Мишаня запаниковал. А может, и ярко синего домика тоже нет? И Макара Ивановича нет? Вчера были, а сегодня нет? Он едва не бегом кинулся через железнодорожные пути, мимо клуба и столовой, через Паровозный проезд, в сторону Бригадного переулка.
Но домик стоял на месте. Более того, как показалось Мишане, он стал еще более ярким и интересным. Так на окошках появились резные наличники, фронтонная доска украсилась узорной резьбой, и столбики, подпирающие навес над крыльцом, тоже стали затейливо-резные, с вьющейся вверх выпуклой спиралью, по которой пущены были зверушки, то ли зайцы, то ли еще кто, убегающие от собак.
Как же он всего этого вчера не заметил? Мишаня вошел во дворик и тут же увидел склонившегося над клумбой Макара Ивановича. Тот был одет в симпатичный светло-коричневый комбинезон с красиво отстроченными белой ниткой карманами. Маленькой лопаткой он выкапывал в земле ямки и что-то туда высаживал, рядом с ним стояла лейка из нержавейки.
И раньше, бывало, Мишаня чувствовал себя счастливым, но сейчас он испытал это чувство с новой, небывалой силой. Ему хотелось прыгать и петь, но он сдержал себя и просто тихо поздоровался:
– Здравствуйте! Огурцы сажаете?
– Если бы! – Макар Иванович выпрямился, утер рукавом рубахи лоб и поднял с земли пустую бутылку из-под вина: – Вот что вынужден сажать. А как иначе? Назван груздем, как говорится, полезай в кузов! Нам, алкоголикам и выжигам, что остается? Ходить, куда Макар телят не гонял, да выращивать винное дерево, чтобы можно было потом совершенно бесплатно алкоголить. Мы, алкоголики, народ бывалый и сметливый
– Это как? – спросил ничего не понимающий Мишаня.
– А так, – продолжал Макар Иванович, все более запутывая мальчика, – иной раз узнаёшь о себе самые неожиданные вещи. Кто-то скажет, к примеру, что ты лыс, и ты, не доверяя зеркалу, ощупываешь свою голову: а вдруг так и есть? Потому что слово попусту не молвится. Но к делу, продолжим наш эксперимент. Закончим посадку и подождем до завтра. Вырастет дерево, посмотрим, какие плоды принесет? И выясним, кто из нас лыс.
– Так вы бутылки сажаете? – Мишаня переводил удивленный взгляд с торчащих на грядке бутылочных горлышек на Макара Ивановича и обратно. – Думаете, дерево вырастет? Разве так бывает?
– Неважно, что