в Донецке, я не была избалована походами в дорогие рестораны. Только иногда мой богатенький друг Щербак Буратинович вытаскивал меня вкусно поесть и выпить с размахом. В 90-х годах каждый день открывались и закрывались всякие питейные заведения, куда и любил захаживать Щербак. Но в новом китайском ресторане на Университетской мне бывать еще не доводилось. Для меня было в диковинку заказывать блюда по номерам, и, ткнув в первый же приглянувшийся мне номер, как в лотерею, я вытащила себе рыбу, от которой меня тошнит. Переводчицей оказалась милая 28-летняя девушка. Она допереводилась до того, что еще год назад вышла замуж за 60-летнего женатого американца, и со дня на день ожидала окончания его послеразводного процесса по разделению имущества и разрешения на выезд к нему со своей пятилетней дочерью. Я встречалась с ней потом в Америке. Она живет в Пенсильвании, где-то на ферме, родила еще двоих детей, преподает фитнес в местном клубе; муж ее постоянно судится со своими старшими детьми о праве на их общую собственность. Но она счастлива.
В ресторане я очень смутилась, что мне абсолютно не свойственно: может быть, от бойко говорящей по-английски Переводчицы, или от уютного Карлсона, а может, и от рыбы, но мне было некомфортно, и про себя я думала: «Да ни за что, да ни за какие бублики!»
После обеда с помощью Переводчицы Американец попросил меня зайти к нему на съемную квартиру здесь неподалеку – какая наглость! – чтобы помочь ему сварить борщ (ну, это уже ни в какие ворота!).
Сначала я подумала, что это кодовый язык такой, знаете, попросить перевести про борщ, а за спиной подмигнуть: пусть это они думают, что – борщ, ну а мы-то с вами знаем зачем нам надо уединиться в квартире. Но когда оказалось, что он на самом деле просит помочь приготовить еду, я аж растерялась, что мне тоже не свойственно, и первый раз в жизни не нашлась что ответить. Ни тебе ужина при свечах, ни шампанского, ни Синатры. Прямо сразу – бух! – и иди, милая, свари-ка мне борщ. Он даже показал мне авоську с морковкой, картошкой и свеклой, купленными заранее, еще до свидания с любимой. Ну я и пошла к нему и в своем лучшем платье сварила-таки ему борщ. Потом вызвала такси и уехала домой.
То ли борщ оказался на славу, то ли мое вечернее платье его сразило, но после той встречи, он приезжал в Донецк еще семь раз и в конце концов уболтал меня выйти за него замуж. Никогда не знаешь как все в жизни повернется.
На следующий день, стоило мне только появиться в учительской, все наши учителя, побросав отчитывать нерадивых учеников и проверять тетради, кинулись ко мне с главным вопросом:
– Ну как Американец?
Нина Григорьевна натянула дополнительную пару очков поверх основной, чтобы ничего не пропустить, и окая уже даже на согласные, строго спросила:
– Что было потом? Он пригласил тебя к себе после обеда? Рассказывай все в деталях и ничего не пропускай.
– После обеда он пригласил меня к себе на квартиру, – призналась я. – И мы вместе сварили борщ. Он чистил картошку, а я натирала морковку и свеклу на терке, потом шинковала