стала ее дочь Натали.
Эндрю держал себя в руках, отступая назад, несмотря на то, что его колени дрожали. Когда заиграла новая песня, Натали проводила его до кресла, и он с достоинством опустился на свое место.
– Я следующая, – сказала она, – понятия не имею, как это сделать.
Слезы безудержно текли по ее щекам, оставляя серебристые следы, покрывавшие болезненно-прекрасное лицо. Лицо Блайз. Они так похожи, наверное, поэтому он путал их иногда. Он крепко сжал трость, когда заиграла «What a Wonderful World». На самом деле, ему не нужна была трость, это, скорее, вошло в привычку. Это был крючок, который не давал ему уплыть навсегда на волнах невыразимой печали.
Ожидая своей речи, Натали не пела вместе со всеми. Вместо этого она путешествовала во времени, пытаясь найти свою мать в другом мире, пытаясь вернуть ее назад.
Когда Натали была маленькой, мама стала для нее центром вселенной. Она стала безудержной силой, наполняющей ее жизнь идеями и книгами.
Даже в очень раннем возрасте Натали понимала, что это необычно. Их семья необычная.
Она помнила момент в четвертом классе, когда после урока у миссис Блессинг, она вернулась домой в недоумении.
– Мы делали в школе семейное древо, – поделилась она с матерью, – мое мне кажется странным.
– Почему ты считаешь его странным? – когда разговор касался чувств, мама часто отвечала Натали вопросом на вопрос. Она перечитала тонны книг для родителей и почерпнула из них всевозможные идеи.
– Кайла говорит, что мы живем не так, как все. Она рассказала всем на перемене, что это означает, что мы чудики.
– Ты говоришь так, словно это что-то плохое, – ответила мама, поглаживая страницы старинной книги. Она любила выставлять самые необычные коллекционные экземпляры в освещенной стеклянной витрине. Люди, которые хотели взглянуть на них поближе, должны были спросить разрешения и надеть белые перчатки.
– Это хорошо? – спросила Натали.
– Это, – сказала мама, подняв, наконец, глаза, – не ее собачье дело.
Натали всегда испытывала тайный восторг, когда мама ругалась. Она делала это не часто, потому что слишком много ругательств ослабляло эффект.
– Можно я ей об этом скажу?
– Конечно, но вообще постарайся не реагировать. – Мама аккуратно положила книгу в шкаф, раскрыв на странице с иллюстрацией, изображавшей птицу. Она прошла в ту часть зала, где они продавали кофе, взяла для Натали печенье из «Шугера», пекарни через улицу, и налила ей стакан холодного молока. Это был их ежедневный полуденный ритуал, когда Натали приходила со школы.
Мама поставила поднос на крошечный кофейный столик. Она часто говорила, что хочет выделить больше места для кафе, но не хотела жертвовать пространством для книг.
– Я люблю нашу семью. И я знаю, что ты тоже любишь. То, что мы не такие как все, еще не означает, что мы чудики.
Натали ездила в школу на автобусе. У некоторых ее друзей